Окоянов - стр. 6
Теперь до заведующего политбюро окончательно дошло, что вместо поэтического вечера он попал в самый что ни на есть обычный вертеп.
Седов принял решение раздавить наследие прошлого в зародыше, и когда дребезжание граммофона достигло высшей точки, появился со своими сотрудниками из-за кулис.
Один из чекистов зажег «летучую мышь». Ее печальный свет высветил нескольких господ инженеров, уже освободившихся от пут одежды вплоть до кальсон, и Эльвиолу с подружками, обнаженных с беспощадной окончательностью. Лица конспираторов искажал такой ужас, какой бывает, наверное, только у грешников, поставленных голыми перед Страшным Судилищем.
Антон не стал читать перепуганной компании никаких моральных сентенций. Он поправил пенсне на носу и спокойным голосом сказал, что революция не считает скачки в голом виде проявлением новой жизни, а по сему посему присутствующим предлагается вернуться в изначальное состояние, то есть, одеться, а затем очистить помещение. Эльвиоле же, как основному рассаднику культуры в Окоянове, было сказано, чтобы она подыскивала себе другое место приложения творческих усилий…
Отсмеявшись, Булай слегка пожалел дуреху Эльвиолу, которая славилась добрым и безотказным характером и, в общем-то, не заслуживала сурового обхождения. Хотя, конечно, в Пролеткульте ее оставлять было нельзя…
Два революционера представляли собой необычную пару. Они были ровесниками, едва перевалили за тридцать лет, но успели повидать всякого.
Алексей происходил из зажиточного купеческого рода и, казалось бы, в звездах ему было написано унаследовать линию своих предков.
Но то ли согрешила его матушка с залетным молодцом, то ли по какой другой причине, никаких наследственных склонностей к торговому ремеслу мальчик не проявлял. За родительским прилавком он тосковал, обсчитывался и частенько удирал гулять на улицу. Под его предводительством местные мальчишки обчищали сады, ходили в ночное и устраивали побоища с ребятней из прилежащих к Окоянову сел. Леша обладал отчаянным характером. В драках он ощущал радостный подъем, но при этом никогда не терял самообладания, действовал так умело и находчиво, будто его этому учили с пеленок. Авторитет его был велик не только среди ровесников. Даже местные парнишки постарше предпочитали с ним не шутить.
Отец его, Гаврила Яковлевич, из кожи вон лез, чтобы приучить единственного отпрыска к коммерции, но толку не было ровным счетом никакого. Ни уговоры, ни тумаки не помогали. Алеша тянулся к уличной вольнице. Родился он явно не купцом, а атаманом. К тому же, богобоязненные родители заметили за сыночком и еще один грех. У него материнское молоко на губах не обсохло, а он уже начал любопытствовать у кухонных девок за пазухой.