Оковы памяти твоей - стр. 32

– Именно так, и у меня их для тебя много. Например, прежде мне рыжие не нравились совсем, но твоя рыжина чудесная. И эта бледная, такая гладкая кожа…

Пальцы его легонько погладили мою кисть, и я сказала поспешно:

– Спасибо, Костя, но…

– Всё в тебе такое аккуратное, милое: носик, бровки, губы. И одновременно в лице есть сила, твёрдость.

– Так и моя мама говорила, – тихо отозвалась я. – Спасибо.

– Пожалуйста. А ещё знаешь, что мне нравится? Твоя осанка, твоё изящество. Даже когда ты просто стоишь или сидишь за столом – ты делаешь это грациозно. Может, сама и не замечаешь, но это так. И когда я тебя обнимаю, ты такая… м-м-м… податливая и в то же время натянутая, как струна. Это… – Он как будто задумался, и я спросила не без интереса:

– Что?

– Очень возбуждает, – сказал Костя совсем другим голосом. – Но я умею быть паинькой.

Я ничего не ответила. Было сложно понять, когда он говорит правду, а когда продолжает играть роль. Мы дошли до озера – небольшого, но действительно звёздного. Возле него стояло несколько скамеек, и никого, кроме нас, на берегу не было.

– Красиво здесь, – сказала я. – Звёзды и правда ярче, чем в городе, но и не такие, как в горах. Я ездила однажды на Алтай с туристической группой, каждую ночь выходила любоваться.

Константин предложил мне сесть, и мы на некоторое время замолчали. Не знаю, о чём думал он, я пыталась решить, как правильно поступить. Хотелось избавиться от него – и задержаться ещё на чуть-чуть. Давно уже я не проводила время с мужчиной, не молчала мирно под ночным небом. К тому же, ночная прохлада настраивала на романтический лад…

Он обнял меня за плечо, и я не возмутилась. Надоело из-за всего напрягаться.

– Представь, что мы настоящие влюблённые, – сказал Костя. – Чем бы мы сейчас занимались?

– Целовались, наверное, – с печалью сказала я. – Место подходящее.

– А потом?

– Потом вернулись бы к позднему десерту, пошли бы вместе в душ, а после – в постель. И вряд ли для того, чтобы спать.

– Верно, – усмехнулся он, беря мою руку и изучая пристально пальцы. – И руки тоже красивые. Не любишь длинные ногти?

– Мне с ними неудобно – ни приготовить ничего нормально, ни убраться, ни слепить чудиков. Да и на пианино не поиграешь… А тебе нравятся коготки?

– Не всегда, – отозвался он. – Кому-то они действительно идут, но тебе к лицу естественность.

– Это не значит, что я не пользуюсь косметикой. Ресницы, например, почти всегда крашу: свои у меня рыжие.

Он хотел о чём-то спросить, наклонился, но тут издалека послышалось звонкое «дядя», и к озеру выбежала Злата.

– А, Сюсюндрий! – улыбнулся Константин. – Тоже на звёзды пришла посмотреть?