Окольные пути - стр. 18
Повернувшийся к ним Брюно всем своим видом выражал отвращение.
– А где же вы хотите переночевать? – спросил Лоик. Он стоял, прислонившись к телеге, руки в карманах, его полотняная куртка помялась, узел галстука ослабился. Этот мужественный вид явно был ему к лицу.
Последовала секунда замешательства, все переглянулись и наконец заметили парня, который буквально лежал на Люс, его рана кровоточила, и ее шарф был пропитан кровью. «Его уже никогда не надеть!» – подумала Диана, гордясь своей предусмотрительностью.
– Но, в конце концов, этого не может быть! – сказала она. – Разве у этого молодого человека нет никого, кто бы ему готовил еду, с кем он мог бы поговорить? А что же станет с нами? У нас и так уже на руках мертвец, а теперь еще – и раненый!..
И она пустилась в тягостные и злобные рассуждения, прерванные приходом худой женщины, одетой в черное, с суровым застывшим лицом. Бросив на них взгляд, в котором не было удивления, она вскарабкалась на подножку, взяла в охапку бесчувственное тело крестьянина и стала вытаскивать его из телеги. Лоик и Диана машинально бросились к ней и помогли спустить потерявшего сознание парня. Они даже взяли его – Лоик за плечи, а Диана за ноги, – чтобы отнести его в дом, повинуясь властным жестам женщины в черном. Но, сделав два шага, Диана зашаталась и остановилась.
– Я не могу! Я действительно больше не могу, Лоик! Я сейчас рухну! Этот парень для меня слишком тяжел, я больше не могу! Что вы хотите, я измучена!.. В жизни бывают такие моменты…
И, хладнокровно бросив ноги парня на землю, она в свою очередь уселась на подножку, чтобы выложить, что у нее на сердце.
– Не знаю, отдаете ли вы себе отчет, Лоик, но с самого сегодняшнего утра в нас три или четыре раза стреляли из пулеметов, нашего шофера убили на наших глазах, нашу машину сожгли, нашему хозяину пуля прострелила ногу, его лошади понесли, и только чудом я смогла их укротить… наконец, мы добрались до деревенского дома, просим пристанища у женщины, которая не может вымолвить и слова по-французски! Хотя у меня и стальные нервы, должна вам сознаться, Лоик, что и они начинают сдавать…
– Вы абсолютно правы, Диана, но нельзя же оставить этого молодого человека на земле! Нужно что-то делать.
Диана с быстротой змеи повернулась к Брюно, который бесстрастно продолжал примерять свитеры в двух шагах от бедняги Жана.
– Брюно! – пронзительно закричала она. – Брюно! Да помогите же нам, наконец!
– Я уже предупредил вас, что ради этой деревенщины я не пошевелю и пальцем!
Затянувшееся молчание таило в себе бурю, о чем и возвестил голос Дианы, прозвучавший как труба, как горн, во всяком случае, как музыкальный инструмент из военного оркестра: