Окно в Энцелад - стр. 11
Макс закрыл глаза и надавил на кнопку звонка. За дверью пропела «птичка», прошаркали шаги, щелкнул замок.
– Макс… – жалобно произнес знакомый голос.
Преодолевая внутренне сопротивление, он прямо на пороге обнял родственницу. Она прижала мокрое от слез лицо к его груди и глухо всхлипнула. Похоже, уже отрыдалась, сил ни на что другое не осталось. Через минуту они разомкнули объятия.
– Проходи, – тихо проговорила она и посторонилась.
Скинув кроссовки в прихожей, Макс прошел в гостиную, опустился на софу. Комната большими размерами не отличалась, но обставлена была со вкусом и изяществом: кресла с широкими подлокотниками, низенький кофейный столик со стеклянной столешницей, телевизор, две книжные полки, подпиравшие потолок. Сашка никогда не придавал особого значения внешнему виду мебели, он оценивал лишь ее функциональную сторону. Тамара же создавала в интерьере некий стиль, стараясь следовать моде. Стили могли различаться в спальне и гостиной, в кабинете и кухне, но они не должны были нарушать гармонию и вступать друг с другом в эстетическое противоречие. В доме все должно выглядеть тип-топ, считала она. И не дай бог сдвинуть кресло или стол чуть в сторону, ведь нет ничего отвратительнее, ничего безвкуснее, чем интерьерный хаос, в который погружалось жилище, где мебель передвигалась беспорядочно, без учета требований гармонии.
Когда Макс захаживал к брату, оба закатывали глаза к потолку, то и дело слыша недовольное ворчание хозяйки из-за каждой просыпанной на кресло крошки или пролитой на стол капельки чая. Макс научился справляться с раздражением и искренне сочувствовал Сашке, но тот, влюбленный в жену, отмахивался и с усмешкой разводил руками, мол, что поделаешь, и на солнце есть пятна.
– Вот так, нету больше с нами нашего Саньки.
Тихий, печальный голос женщины вывел Макса из оглушения. Он поднял на нее взгляд и, как обычно, закусил губу.
Тамара стояла у входа в гостиную и мяла в руках носовой платок. Невысокая, одетая в домашние треники и футболку, с сизыми мешками под опухшими глазами, она выглядела сейчас женщиной под пятьдесят, хотя лишь недавно разменяла четвертый десяток. Темно-каштановое каре обрамляло широкое заплаканное лицо; бледные губы протянулись ровной линией под крупным мясистым носом, покрасневшим от частого сморкания.
Тамара прошла к креслу напротив софы, присела. Макс кашлянул, сжал пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь, затем спросил:
– Как это случилось?
Она вздохнула, отвела взгляд, качая головой, словно не веря в то, что собиралась сказать, наконец выдавила: