Окатанский боец - стр. 48
***
– Сегодня семь дней как мы в этой дыре тухнем.
– Ты сам в эту дыру добровольцем вызвался.
– Да, но я же не думал, что мне дерьмо со стен соскребать придётся! Я солдат! Так какого чёрта…
Хлопок.
Это лейтенант Пэриш отвесил лопоухому Брэдли подзатыльник, и тот вовремя увидел обидчика, прежде чем успел выругаться и тем самым вырыть себе могилу.
– Разговорчики, принцесса? – хмуро взирает на Брэдли лейтенант. – Много свободного времени? Подыскать для тебя дополнительную работёнку?
С виноватым видом, Брэдли что-то мямлит в ответ, хватает лопату и улепётывает по какому-то важному поручению, что получил от Пэриша сегодня утром.
Лейтенант делает шаг ко мне и мягко хлопает по плечу:
– Ты в порядке, Эмори? Выглядишь неважно.
– Всё хорошо, – отвечаю с бодрой улыбкой, несмотря на то, что чувствую себя выжатой половой тряпкой.
– Держись, – говорит сочувствующе и кивает на железную тумбу, рядом с которой мы стоим. – Сегодня на посту?
– До двух часов. Потом на кухню.
– Хорошо, – кивает мне, а следом на рацию, что лежит на тумбе. – Я на втором канале. Чуть что…
– Спасибо, лейтенант. Я справлюсь. – Не хочу быть привилегированной, только потому, что мой отец был главнокомандующим. Во-первых, мне ни к чему выделяться. А во-вторых, если я собираюсь помочь морту сбежать, уж лучше пусть все забудут, чья я дочь.
Вскоре остаюсь одна в узком коридоре, на бетонные стены которого проливает свет лишь керосиновая лампа на тумбе рядом с рацией. Никто не станет тратить электроэнергию на помещения, где содержат грязных рабов, половина из которых уже спустя несколько месяцев будет мертва. Так что… керосиновые лампы, факелы и фонарики – «всё по высшему разряду».
Приседаю на стул, беру в руку рацию, подбрасываю в воздух и ловлю её, просто чтобы хоть чем-то себя занять.
– Спокойно! Не бить его, я сказала! – из конца коридора раздаётся требовательный женский голос, а уже спустя несколько секунд в освещённой зоне показываются четверо.
Первыми идут двое вооружённых охранников, сопровождая морта, которого в полутьме и разглядеть сложно, так как он сплошь покрыт чёрной кровью. На его руках кандалы, а на голову наброшен тряпичный мешок. А ещё его шатает из стороны в сторону, словно ноги не держат, а за ним по полу тянется кровавый след.
Последней идёт женщина лет сорока, в белом заляпанном кровью халате, тронутые сединой волосы взлохмачены, на лице ссадина, а дыхание тяжёлое и отрывистое, словно она только что не иначе, как дралась.
– Смерти его хочешь, Остин?! – рычит она разъярённо в спину одного из солдат.– Пэриш от тебя и мокрого места не оставит, если один из лучших бойцов не выступит в яме!