Окатанский боец - стр. 39
Это очень… очень печально.
– Здравствуй, дочь, – звучит вдруг голос отца совсем рядом, и я вздрагиваю, круто разворачивая в сторону голову.
– Почему на тебе белый костюм? – Оглядываю отца с ног до головы и собираюсь уже поинтересоваться: не одолжил ли он этот с иголочки сшитый нарядец у самого предводителя рафков, но отец мгновенно переводит тему:
– Красиво, правда? – сложив руки за спиной, кивает на город за стеклом.
– Не знаю. Наверное. Не уверена, – пожимаю плечами. – Это не наш мир, вряд ли бы я смогла в нём жить. А что с твоими волосами? С каких пор ты собираешь их в хвост?
Мой отец поседел раньше времени. Ему всего сорок пять, а на голове уже не осталось ни одного тёмного волоса. Они длинные, чуть ниже плеч и серебристые, а брови густые и чёрные, как смоль; удивительная игра контрастов.
– Сегодня особенный день, – отвечает задумчиво, и смотрит на меня полными теплоты глазами, а на губах играет немного печальная улыбка.
– И что особенного в сегодняшнем дне?
Отец поджимает губы и вновь устремляет взгляд к ясному небу:
– Сегодня я даю вам с Дьеном своё благословение.
– Что?.. Дьен сказал тебе?
Отец не отвечает. Снова меняет тему:
– Смотри, – кивает вперёд, и я больше не вижу перед собой стеклянной стены, она исчезла, и в лицо вдруг ударил порыв тёплого ветра, разметав волосы в стороны. – Любая стена рушима, Эмори. Помни об этом. Любая. Стена. Рушима.
– Отец, что происходит?
– Я горжусь тобой, дочь, – подходит ближе и крепко сжимает в ладони мою ладонь, пронзительно глядя в глаза. – Мы с мамой всегда будем тобой гордиться.
– Да что… что ты такое говоришь? – тревожусь не на шутку. – Ты меня пугаешь.
– Страх не в опасности, он в нас самих, – раздаётся позади другой голос, – низкий, с хрипотцой, и я круто оборачиваюсь, но никого не обнаруживаю. А когда возвращаю взгляд отцу, то сдавленно вскрикиваю, зажимаю рот ладонью и, делая несколько шагов назад, в ужасе смотрю, как на белоснежной рубашке отца по центру груди расцветает бесформенное чёрное пятно.
– Страх не в опасности, он в нас самих, Эмори, – говорит отец, опасно улыбаясь, и его глаза вспыхивают неоном. Тем самым – цвета морской волны. А в следующий миг он разводит руки в стороны и прыгает вниз, в город, который охвачен огнём.
***
– ОТЕЕЕЦ!
– Всё хорошо, Эри… Всё хорошо, – звучит голос Дьена, и я оказываюсь в его крепких объятиях. – Опять кошмар приснился? Ты ведь говорила, они прекратились.
– Я… я…
– Ты не приняла лекарство, верно?
– Я…
Я не могу формулировать речь.
Вырываюсь из объятий Дьена, вскакиваю с кровати, едва не падаю, но вовремя хватаюсь за стальную спинку, делаю глубокий вдох и шагаю по тёплому деревянному полу к окну, чтобы отвесить шторы.