Охотники за костями. Том 1 - стр. 62
Они выехали на север, чтобы скрыться из виду разбившей лагерь армии, перевалили невысокую гряду холмов и очутились на плоской, пыльной равнине. В двух сотнях шагов вдали виднелся низкий бугорок, украшенный тремя гульдиндхами. Оказавшись в тени широких, плотных листьев, они принялись распаковывать припасы, в том числе – кувшин алчбинского эля, который неизвестно как сумел раздобыть Скрипач, – а затем уселись ждать прибытия Высшего мага.
Калам заметил, что прежняя непоколебимая весёлость Скрипача ослабла. Больше седины в рыжеватой бороде, некая отрешённость во взгляде бледно-голубых глаз. Нечего скрывать, с тех пор, как всю славу имперского возмездия умыкнули у них из-под носа в ночь перед решающей битвой, в Четырнадцатой армии было полно обиженных, озлобленных солдат, да и долгий тяжёлый марш сказывался. Всем этим можно было бы объяснить состояние Скрипача, но Калама так просто не проведёшь.
Что бы там ни пелось в таннойской песне, Вал и остальные были мертвы. Стали призраками в ином мире. Впрочем, Быстрый Бен рассказал им, что официальные рапорты были не совсем точны. Молоток, Хватка, Мураш, Дымка, Штырь, Перл… они выжили и теперь нежились на перинках в Даруджистане. Вместе с капитаном, Ганосом Параном. Добрые вести, и они помогли. Но самую малость.
Скрипач и Вал были близки, как братья. Вместе их было не остановить. Вдвоём они выдумывали такое… чаще опасное, чем забавное. Они были такой же легендой, как и сами «Мостожоги». Тогда, на берегу озера Азур, они приняли роковое решение: расстались. Для всех нас роковое, выходит.
Калам толком не понимал, что это за Восхождение. Как этот духовидец благословил роту солдат; как потом разорвалась ткань реальности в Рараку. Его и ободряла и тревожила мысль о невидимых хранителях – призрак Вала спас жизнь Скрипачу… но где Скворец? Он-то вообще хоть где-то появлялся?
Та ночь в лагере Ша'ик была сущим кошмаром. Во тьме слишком многие руки обнажили клинки. И некоторых призраков убийца видел собственными глазами. Давно погибшие «Мостожоги» вернулись – мрачные, как похмелье, и уродливые, – точно как при жизни. Если ему когда-нибудь попадётся этот таннойский духовидец, про которого говорил Скрип…
Сапёр расхаживал туда-сюда в тени деревьев. Сидя на корточках, Калам Мехар присмотрелся к старому другу.
– Ладно, Скрип, давай, говори.
– Плохо всё, – пробормотал сапёр. – Даже не сочтёшь. Будто штормовые тучи собираются на горизонте – отовсюду.
– Теперь ясно, почему ты такой кислый.
Скрипач прищурился:
– Сам-то ты не многим лучше.
Убийца скривился: