Охотники за костями. Том 1 - стр. 21
Воин протянул руку и бесцеремонно подхватил её, а затем усадил позади себя. Новая волна боли, в глазах потемнело.
– Незамеченным, – повторил он.
Самар Дэв оглянулась на огромные головы позади.
– Само собой, – только и сказала она.
В маленькой комнатке – пыль и темнота, спёртый воздух и запах пота. Через две прямоугольные прорези под низким потолком внутрь прорываются судорожные вздохи прохладного ночного воздуха, точно сигналы из ожидающего снаружи мира. Но женщину, которая съёжилась на полу рядом с узкой кроватью, миру придётся ещё немного подождать. Обхватив руками поджатые колени, свесив голову так, что лицо укрыли маслянистые космы чёрных волос, она плакала. А плакать значило уйти в себя, полностью, скрыться во внутреннем пространстве – куда более жестоком и неумолимом, чем внешний мир.
Она плакала о мужчине, которого бросила. Сбежала от боли, которую видела в его глазах, боли, рождённой любовью, которая заставляла его идти следом за ней, повторять каждый шаг, но не позволяла приблизиться. Этого она просто не могла позволить. Изысканный узор на капюшоне змеи обладал своеобразным очарованием, но яд от этого не становился менее смертоносным. Как и она сама. Не было в ней ничего – она не могла найти в себе ничего – достойного высшего дара любви. Ничего, что делало бы её достойной его чувства.
Он закрывал глаза на эту истину, и это был его недостаток, его вечный недостаток. Он всегда был готов, а может, даже нуждался в том, чтобы верить в добро там, где никакого добра не было. И такую любовь она не могла вынести, не могла повести его по своему пути.
Котильон это понял. Бог прозрел глубины этой смертной тьмы и увидел всё столь же отчётливо, сколь и сама Апсалар. И потому не было ничего скрытого в словах и молчании, которыми она обменялась с богом – покровителем убийц. Взаимное признание. Задачи, которые он перед нею поставил, соответствовали его аспекту и её особым дарованиям. Когда тебя признали виновным, уже поздно возмущаться приговором. Но Апсалар не была богиней столь оторванной от всякой человечности, чтобы найти в аморальности утешение, убежище от собственных деяний. Ей становилось всё труднее… труднее справляться со всем этим.
Не будет он по ней долго тосковать. И глаза у него медленно, но откроются. И увидят другие возможности. Он ведь сейчас странствует с двумя другими женщинами – так ей сказал Котильон. И вот. Он исцелится, не будет долго одинок, в этом она была убеждена.
И этого было вполне довольно, чтобы подпитывать пламя жалости к себе.
Но всё равно перед ней стояли задания, которые следовало исполнить. Не годится слишком долго поддаваться непрошеной слабости. Апсалар медленно подняла голову, осмотрела скудную, пыльную обстановку. Попыталась вспомнить, как сюда попала. Голова раскалывалась, в горле пересохло. Утерев слёзы, она осторожно встала. За глазными яблоками пульсировала боль.