Охотники за алмазами (сборник) - стр. 69
– Летят!.. Ой, бомбить будут! – Лариса, задрав побледневшее лицо вверх, невольно стала пятиться от орудия. Она хорошо знала, что такое бомбежка.
Миклашов взглянул в небо и увидел немецкие самолеты. Они нависли над батареей, изготавливаясь для бомбометания. Игорь, не отрывая глаз от самолетов, торопился скорее поднять ствол орудия в небо.
– Снаряды!.. Снаряды! – крикнул он санитарке. – Быстрее!
Лариса отрешенно уставилась на Миклашова, потом, сообразив, чего же от нее требуют, втянула голову в плечи, пригибаясь, подбежала к раскрытому снарядному ящику.
– Я сейчас… Сейчас принесу!..
Первый немецкий самолет, склонив крыло, озаренный лучами солнца, мягко нырнул вниз, и гудящий, свистящий рев хлестнул в уши. Миклашов разворачивал длинный ствол орудия, видел, как от самолета отделились небольшие продолговатые предметы и, чуть покачиваясь, отвесно полетели вниз. Они падали и росли на глазах, становились похожими на железнодорожные шпалы, тяжелые и темные…
Миклашов спешил. Орудийный ствол длинным указательным пальцем взметнулся вверх и поспешно стал выбрасывать в небо, в живой круг, бледно-фиолетовые стрелы трасс, и они лопались там, высоко, возле тяжелых птиц, удивительно белыми клочьями ваты.
Сделав полукруг, первый самолет, сверкая черно-белыми крестастыми крыльями, на мгновение остановился, а потом сразу начал почти отвесно падать, хищно вытягиваясь тупой мордой вперед, прямо на орудие, на Миклашова, на Ларису, и она видела, ощутила огневой запах и почти осязала кожей, как эта сверкающая ревущая громадина мчится к земле. В эти короткие секунды сержант Миклашов автоматически выполнял обязанности всех номеров: хватал из рук Ларисы увесистый снаряд, заряжал, наводил, прицеливался и стрелял…
– Снаряды!! Давай, давай!.. – кричал Миклашов санитарке, и сам, оторвавшись от прицела, срывался с места, бросался к снарядным ящикам, подтягивал их поближе к орудию.
Самолеты пикировали один за другим на орудие с густым отвратительным воем. Потом этот вой сменял звенящий режущий свист падающих бомб. Свист обрывался тяжелым уханьем разрывов… Взрывы мешали прицельно стрелять. Осколки с визгом и шипением вспарывали воздух, секли ветки деревьев, царапали нагретый орудийный ствол, проносились рядом, обдавая горячей струей.
– Что?! Съели?.. Не нравится! – В нервной радости выкрикивал Миклашов, видя, как немецкие самолеты увиливают от вспыхивающих бело-пенных разрывов. – У нас не пройдешь!..
В те минуты горячего азарта, опьянения боем Миклашов не мог знать, что орудие Червоненко и весь расчет уже перестали существовать. Туда ворвался тяжелый танк и начал давить гусеницами перевернутое орудие, мертвых, уползающих раненых… Сержант не знал, что перестал существовать и НП батареи, а сам лейтенант Оврутин, оглушенный, присыпанный землей в своем окопе, неуклюже полусидел у вздрагивающей стенки с осколком в груди. Миклашов не знал, что орудие Петрушина еще яростно огрызается, но там в живых осталось всего три человека, да и те ранены, двое из них отбиваются гранатами от наседающих немецких пехотинцев, просочившихся в тыл, а третий, сам командир орудия, ведет огонь по танкам.