Охотники. Мегалиты Империи - стр. 42
Часть заклятий становилась понятна почти сразу, интуитивно. Отражение, отталкивание, закрепление, стягивание. Относительно просто. Очевидно, принципы работы с силой у демонов схожи с нашими, а то даже и просто одинаковы.
Это можно было понять. Труднее оказалось другое – как это вообще сделано? Ясно, что это должно крепить, а это отталкивать, но какие законы лежат в основе этих рун?
Постой, остановил себя маг. Это детали и частности. Глубже, пробивайся глубже!
Он пробивался.
И, конечно, дальше становилось труднее. Маг со всевозрастающим трудом проталкивал острие силы меж тугих извивов чужих заклинаний. Здесь, в глубине, он уже почти ничего не мог разобрать. Однако, где же само топорище? Пусть не из дерева, пусть из камня или металла, должно же оно быть!
Его незримая проба одолела последнюю преграду и…
Пустота. Пустота, в которой пульсирует, бьётся, мечется зачарованная, пленённая сила. Ей некуда деться, она не может растратить себя и пребывает так бесконечно долго.
Направляемый рукой мага поток лей‑энергии столкнулся с заключённым под многими слоями чар; Вениамина швырнуло на пол, в глазах вспыхнуло слепящее солнце.
Кряхтя, он поднялся. Голова кружилась, но, хвала всем силам земным и небесным, более никакого ущерба. Алый топор остался таким же, как был, и морда демона на обухе скалилась в лицо магу также презрительно и нагло.
– Врёшь, не возьмёшь, – ухмыльнулся ему в ответ Вениамин. – Думаешь, ты со мной справился? Да ничего подобного. Вот увидишь!
* * *
Маг работал как одержимый. Вторая попытка оказалась более успешной; он пробился к основанию топора, к тому, что выглядело как «красная сталь», и нашёл там такую же пустоту. Демоны не пользовались ни сталью, ни деревом, ни камнем. Оружием им служила чистая магия – но почему? Зачем такие сложности, когда можно и в самом деле просто выковать такой вот топор да покрасить, если уж так хочется, в алый цвет?
Маг чувствовал, что это важно, очень важно. Что, если демоны в принципе не способны ни к какому ремеслу? Однако не способны они и ни к какой «настоящей магии», только к странному и примитивному её извращению, когда мириады сложнейших чар служат лишь тому, чтобы смастерить нечто, имеющее в глазах стороннего наблюдателя вид того самого «красного топора»?
Проба Вениамина медленно и осторожно двигалась к обуху, к той самой ухмыляющейся морде рогатого демона. «Посмотрим, – подумал чародей, – будешь ли ты улыбаться и дальше?»
Тонкое остриё из туго свёрнутой, до толщины человеческого волоса, силы вошло в глаз усмехающейся физиономии – что‑то рванулось из застывшей маски – в сознание Вениамина словно ударил камень из катапульты, такая вспыхнула боль.