Охотник на шпионов - стр. 52
Тут куда интереснее другое. Допустим, нам, в СССР, их с конца 1941 года по ленд-лизу поставляли, про это многие если не знают, то, по крайней мере, что-то слышали. Но сейчас-то на дворе вокруг меня январь 1940 года, и У. Черчилль пока еще даже не премьер-министр, а в Англии рулят злейшие враги большевиков вроде Чемберлена, а вовсе не «вынужденные союзники». И, если я все правильно помню, к весне 1940 г. у англичан в их экспедиционном корпусе во Франции не насчитывалось и полусотни таких, считавшихся новейшими, «Матильд-II». С чего, спрашивается, такая честь финнам, в архетип тогдашней армии которых любые танки категорически не вписывались? По широко растиражированным западной пропагандой понятиям конца 1930-х гг. финский солдат – это или этакий «бравый спортсмен», на лыжах и с винтовкой, который носится по лесам и отстреливает коммуняк из-за кустов, либо «кремень-хлопец», сидящий в железобетонном доте и косящий из пулемета наступающие (строевым шагом по глубокому снегу?!) пехотные колонны или густые цепи «Советов» до последнего издыхания, то есть вплоть до момента, пока его не сожгут или не взорвут вместе с тем самым дотом. У маршала Маннергейма тогда и было-то всего несколько десятков шеститонных «Виккерсов» (аналог нашего Т‐26) да совсем древних Рено FT‐17 времен прошлой Мировой войны. В этой северной стране первые нормальные танки появились как раз после Зимней войны – и самое смешное, что это были наши, трофейные машины.
А если глазастый Натанзон действительно увидел именно такой танк и ему не померещилось от испуга или с голодухи, спрашивается – чего это новый и секретный по тем временам, только что запущенный в производство английский танк делает в этой весьма далекой от направлений главных ударов финской дыре? На кой ляд он тут вообще нужен? Допустим, закопанный по башню на «линии Маннергейма», такой танк был бы куда полезнее, хотя в ходе прорыва сей линии его очень быстро превратили бы в хлам; там и от дотов стоимостью в миллионы финских марок оставались груды щебенки пополам с арматурой после расстрела прямой наводкой «карельскими скульпторами» (то есть артиллерией калибра 152—305-мм), попадания крупных авиабомб или подрыва на крыше пары-тройки центнеров взрывчатки…
Тогда что все это значит? Испытания потенциальных боевых возможностей новейшего танка конкретно против бронетанковой техники потенциального противника в экстремальных условиях севера? Допустим, от военных всегда можно ожидать чего угодно, а в особенности – от британских (понятие «британский военный» вообще сродни «британскому ученому»). Может, решили вдруг провести подобные «комплексные» испытания (параллельно с опробованием в зимних условиях ПТР и стрелкового оружия)? В принципе, логично – ведь они же как раз готовились к отправке в Финляндию своего экспедиционного корпуса. Если кто не помнит – те англо-французские войска (куда до кучи включили еще и горную бригаду из недобитых немцами поляков), которые весной 1940 года приплыли в Норвегию, изначально предназначались для борьбы отнюдь не против немцев. Просто они, как обычно, опоздали. Прозаседались, исписали излишне много бумажек, слишком долго шили теплое белье, не смогли договориться со шведами и норвежцами о «транзите» и прочее, а в итоге были готовы поднимать якоря лишь в апреле, и это при том, что Зимняя война закончилась 13 марта 1940 г.! Впрочем, подготовились они все равно плохо, поскольку и Норвежская кампания была все равно необратимо просрана ими. Как, впрочем, и все остальное, что британцы делали в начале Второй мировой, от Дюнкерка до Сингапура.