Охотник на шпионов - стр. 45
– Хорошо им там, – сказала военфельдшер со смертной тоской влипшего в дерьмо по самое не могу человека в голосе. Наверное, именно так выражается тот, кто нежданно провалился по самый подбородок в выгребную яму зловонного сельского туалета типа «сортир», без шансов на скорое спасение.
– И не говорите. Как правило, хорошо именно там, где нас, к сожалению, нет. Так что же будем делать, товарищи, в связи с полученными приказами?
– Решать, конечно, вам, товарищ майор. Но, по-моему, все-таки надо снарядить танк или броневик и съездить к соседям, – предложил Гремоздюкин.
То есть стереотипы насчет подчиненности и субординации здесь, как я и предполагал, вполне себе работали.
– Зачем? – спросил я.
– Наши покойные командиры именно так бы и сделали. Раз есть конкретный приказ и если будем прорываться вместе с ними, так сказать, всем скопом, шансов точно больше. Покойные товарищи командиры уже прикидывали разные варианты, вы не думайте, товарищ майор. Тут до наших передовых линий, которые должны быть где-то в районе довоенной границы, если строго вдоль дороги, километров десять, если по прямой. Но там нас точно ждут белофинны, чуть ли не за каждым деревом. Если строго на восток или юго-восток, до берега Ладоги, выходит ближе, километров восемь. Но туда идти лесом, по которому даже танки не пройдут.
Замкомвзвода несколько удивил меня неплохим знанием местности и обстановки. Хотя чего я удивляюсь, если он во время пребывания в окружении, к примеру, сидел где-нибудь в уголке на всех «военных советах», которые проводили ныне превратившиеся в покойников командиры, внимательно слушал и мотал на ус? Хотя мотать-то он мотал, а вот предложить что-нибудь свое и оригинальное он, как и остальные мои собеседники, вряд ли был способен, не то у них воспитание.
– Это точно, – отозвался между тем технически подкованный Воздвиженский. Он встал с табуретки и засунул за открытую заслонку помаленьку топившейся в углу фургона «буржуйки» несколько поленьев. – Тут толщина стволов деревьев местами такая, что их Т‐26 лобовой броней точно не свалит, – продолжил он, вернувшись на место. – Не говоря уже про Т‐37. Да и снег глубокий, а земля под ним отнюдь не ровная – вне дорог наши танки еле-еле двигаются.
– Вот-вот, – продолжил явно слишком хорошо осведомленный о возможных планах своего погибшего начальства Гремоздюкин: – Товарищи командиры вполне допускали, что по берегу Ладожского озера сплошной линии фронта может не быть. Но даже если свое гражданское население белофинны и вывезли, там хватает хуторов и прочих рыбацких поселений, где в тепле и уюте сидят шюцкоровские секреты. Если пойти в ту сторону пехом и с одним стрелковым оружием, они нас быстро засекут и перебьют половину наших людей до того, как мы успеем их обнаружить. Опять-таки, где именно на озере находятся наши и какая толщина льда на Ладоге, мы не знаем. Так что тут и без белофиннов можно запросто потонуть прямо у самого берега. И выходит, что, как считали наши командиры, царствие им небесное, если прорываться – то лучше по дороге, с танками и минимумом грузовиков, бросив неисправные колесные машины и большую часть имущества. Но ведь никакого приказа на прорыв до сегодняшнего дня не было…