Охотник на шпионов - стр. 17
Именно поэтому, по моей просьбе, мне изготовили, так сказать, «штучный товар». По виду то, что я надел поверх гимнастерки, напоминало обычную красноармейскую шинель с пустыми красными петлицами, только сильно укороченную и облегченную, похоже, за счет применения нетипичных для 1940 года материалов, поскольку я просил дополнительно утеплить эту одежку какой-нибудь «синтетикой из будущего». Ну и на ощупь, судя по всему, по моей же просьбе, туда в качестве подкладки вставили нечто противопульное (я просил работодателей сделать все возможное, чтобы этот клифт держал пистолетную, а в идеале и винтовочную пулю, последнюю хотя бы на дальних дистанциях, моя досрочная смерть и срыв задания были точно не в их интересах), ну а слева на груди мне сделали большой внутренний карман под габариты пистолета «ТТ».
Перетянув этот гибрид шинели и бронежилета командирским ремнем с пока еще пустой кобурой, я натянул на уши ушанку из серой овчины с красной эмалевой звездой. Конечно, такая шапка в точке моего прибытия была вещью еще не вполне уставной, тогда в ходу были все больше шапки-финки (тем, кто не знает, что это такое, напомню – они похожи на ушанки, но без завязок под подбородком, у «финок» для защиты ушей и шеи в сильный мороз отгибался вниз задний бортик головного убора) и суконные буденовки, но в середине Зимней войны ушанки все-таки стали попадать во фронтовые части РККА вместе с полушубками и иным зимним обмундированием. Последней деталью моего гардероба были две пары серых шерстяных перчаток грубой казенной вязки, одну из которых я тут же натянул на руки.
Потом я подумал – а что мне теперь делать с ватником? Вроде выбрасывать теплые вещи посреди зимы чистой воды барство и жлобство, а с другой – таскать с собой этот самый ватник тоже удовольствие ниже среднего. Поскольку надорвешься. Поэтому я свернул ватник и убрал его в опустевший ящик. Может, кому-то повезет. Какая интересная оказалась судьба у этой завезенной из довольно далекого будущего спецодежды…
В нагрудных карманах моей гимнастерки лежало редакционное удостоверение на имя специального корреспондента «Красной Звезды» Андрея Семеновича Ухватова, со всеми положенными печатями и размашистой подписью тогдашнего главного редактора этой центральной газеты, полкового комиссара Барандова Г. В., а также партбилет на то же имя, с многочисленными отметками о своевременной уплате членских взносов.
Спросите – почему вдруг была выбрана именно эта фамилия? А хотя бы потому, что в штате «Красной Звезды» в те годы реально состоял корреспондент с такой фамилией – некий Ухватов Алексей Семенович, о подробностях биографии которого не удалось выяснить практически ничего, поскольку сей журналист погиб в начале 1942-го где-то под Севастополем. Таких в нашей мутной истории было много – их подписи под публикациями сохранились, а вот внятные жизнеописания – увы.