Охотник - стр. 20
– А где Орм?
– Орм не придет, мама, – тихо сказала Вигдис. – Пошли за папой, и я все расскажу.
– Папа тоже не придет.
Женщина заплакала, Вигдис обняла мать, повела ее в дом, коротко оглянувшись – мол, извини, а Гуннар так и остался стоять столбом, ощущая себя лишним, беспомощным и бесполезным.
Жалела ли мать Вигдис, что так и не надела свадебной гривны, которую отец ее детей не смог бы ей подарить, даже если бы и захотел?
Зря он вспомнил. Наорать бы, сорваться: в конце концов, чем он заслужил все эти упреки, и, главное, нашла когда… Но злость схлынула, отставив лишь усталость, и Гуннар негромко добавил:
– Я не могу быть таким, как вы, просто потому, что дара мне не досталось. И то, что сойдет с рук вам, мне припомнят. Да и не хочу быть таким, если уж совсем начистоту. Ты это знаешь. – Он помедлил, точно перед прыжком в холодную воду. – Какой есть – такой уж есть, другим не быть. Оставайся или уходи, держать не стану.
Только одному Творцу ведомо, что он будет делать потом. Но это будет потом.
Вигдис вдруг стремительно шагнула вперед, ткнулась головой в плечо.
– Я просто до смерти перепугалась за тебя, и успокоиться никак не получается.
Гуннар прижал ее крепче.
– Неделя прошла. Я жив. Давно пора было…
– Как у тебя все просто. Мамы месяц как нет, я и по ней не должна больше плакать?
– Сравнила. Мать у тебя одна была, а мужиков… – он осекся. – Прости. Я не то хотел сказать.
Вигдис отстранилась, отворачиваясь, обхватила себя за плечи.
– Но сказал именно это.
Гуннар обнял ее со спины, зарылся лицом в волосы, пахнущие розовой водой. Повторил:
– Прости. Я правда не о том. – Как это у нее выходит? Ни с того ни с сего начала она, а извиняется он. И, главное, было бы за что. – Просто… Когда-нибудь все равно…
Все, что он умеет, и умеет хорошо – убивать. А людям, как ни удивительно, обычно не нравится, когда их пытаются убить. Так что когда-нибудь кто-то другой окажется сильнее, только и всего. Гуннар сам выбрал этот путь, когда сбежал из пансиона, куда его определила мать, поняв, что первенец надежд не оправдал, так что чего теперь жалеть?
– Не надо. – Вигдис поймала его руки. – Не говори так. Ты – все, что у меня осталось.
– Врешь, – улыбнулся Гуннар, прихватывая губами ее ухо, девушка хихикнула – щекотно. – У тебя друзья. Полгорода знакомых. У тебя есть занятие, в конце концов, которое тебе нравится, я же вижу. И хорошо, что врешь.
Творцу ведомо, он не тот, кто стал бы смыслом чужой жизни, как бы лестно это ни звучало по-первости.
Она развернулась, заглядывая в глаза:
– Я просто хочу быть с тобой.