Охотничьи байки - стр. 2
Горит костер на майском берегу реки, мимо несется половодье, и огонь отражается на стремительно бегущей воде. Иногда с гулом валится подмытый высокий яр и все, рассказчики и слушатели, напряженно замирают и переглядываются, словно возвращаясь в реальный, земной мир. Но вот другая история – про «лесных дядей», что встречаются в тайге, и снова такой озноб по коже, что волосы на голове встают дыбом и наворачиваются невольные слезы, которые следует прятать, – будто это у тебя от того, что напахнуло дымом. А опомнишься и глянешь на мужиков у костра, и сразу видно, у них тоже дым выедает глаза.
Но уже как песня заводится другая история: жили когда-то по берегам Чети люди, которые называли себя детьми черной березы, поскольку сами черные на вид. Все они были охотниками, а жили в странных жилищах – копали огромные ямы, ставили столбы и покрывали сверху бревнами и дерном, оставляя только дымоход. Но пришли сюда люди белой березы, то есть белые, и тогда люди черные подрубили столбы в своих землянках и похоронили себя заживо, ибо кончился их век существования. И до сих пор в тайге встречаются провалы в земле, оставшиеся от их жилищ. Если покопать, то можно и косточки найти, утварь всякую, горшки-черепки…
А рассказ про то, как медведь бабу в Торбыково украл, да к себе в берлогу приволок, и всю зиму с ней прожил, и лишь весной отпустил, уже беременную? И вся деревня ждала и гадала, когда родит и на кого будет ее ребеночек похож – на зверя ли, на человека ли? По прошествии срока баба родила мальчика, и слава богу, похож оказался на киномеханика из Чердат.
Мужики смеются, а мы еще верим в сказки про медведей…
И до сих пор как музыка звучат их имена – дядя Коля Кулаковский, дядя Ваня Тужиков, дядя Гоша Таурин, по прозвищу Барма, дед Аредаков и мой отец, Трофим Семенович – все штатные охотники, вынужденные пойти на промысел во время войны тринадцатилетними пацанами.
Помню, у нас в избе висел плакат, на котором были нарисованы пушные звери и рядом – боевое оружие: водяная крыса – обойма патронов, белка – граната, колонок – автомат ППШ, соболь – станковый пулемет с длинным стволом.
Столько стоил каждый добытый зверек…
Первого зайца поймал в шесть лет. Первую лису в заячью петлю – в девять. Первое ружье отец купил мне в одиннадцать, поскольку закончил третий класс без троек. Это была «Белка» – комбинированное ружье 28-го калибра с мелкокалиберным верхним стволом, мечта всей жизни. Из него, случайно, с испугу, и добыл первого медведя в тринадцать, за что сразу же получил в школе прозвище – Медвежатник.