Охотница - стр. 4

– А можно мне поглядеть на Гончих? – восторженно выдохнул проводник.

Я даже растерялась:

– Прямо здесь? Сейчас? В смысле можно, конечно, только… а это прилично?

Гончие при появлении устроят тарарам, а тут все эти важные персоны. Вряд ли их защитят от шума наушники и коконы. И вряд ли им понравится быть разбуженными собачьей стаей.

Хотя Гончим-то все понравится. Иногда мне кажется, что красоваться перед публикой им так же важно, как есть манну. Или это для них тоже что-то вроде манны?

Проводник окинул взглядом спящих пассажиров и снова обернулся ко мне. Глаза его сияли счастливым блеском. Я не удержалась и тоже слегка ему улыбнулась. Ну вот оно, начинается. Ладно, мне-то призвать Гончих пара пустяков, но даже для поселенцев у нас на Горе это было что-то из ряда вон, настоящее событие. А уж какое это будет событие для человека, который в жизни только и делает, что обхаживает богатеев в поезде!

– Игровой вагон свободен! – радостно выпалил проводник.

Я кивнула, вылущилась из своего кокона, как орех из скорлупы, и скользнула в проход. Мы с проводником миновали еще два вагона с безмолвными коконами и добрались до игрового. По дороге мы подцепили еще двоих проводников. Один остановился и пошептал что-то в решетку в конце вагона. Наверняка внутреннее переговорное устройство или что-то в этом роде.

Проводник не соврал: в конце концов мы очутились в пустом вагоне. Бар-автомат засверкал огнями, но, убедившись, что напитки нас не интересуют, перешел в режим ожидания. Игровые консоли и игорные столы при нашем появлении не издали ни звука.

В глубине вагона нашлось свободное место, рядом со сложенными тренажерами. Туда я и направилась. Сейчас мне предстояло выступление перед зрителями, причем зрители все подтягивались и подтягивались. Проводник, который пошептал что-то по переговорнику, видимо, разнес по всему поезду новость, что тут ожидается шоу. Поэтому я немного нервничала: напоказ я никогда Гончих не призывала. Обычно люди видят Гончих, когда те уже со мной. Я закрыла глаза и вообразила мандалу. И мое сознание распахнулось навстречу Потусторонью.

Мандала – это, разумеется, моя мандала, та, которой отмечены мои ладони. Это татуировка, но она пробита по линиям подлинной мандалы. Мандала любого Охотника – это круглое по форме изображение, но у всех этот круг разный. Они красивые, эти мандалы, прямо загляденье. Тот, кто не в курсе, решит, что это украшения, изящные татуировки. Мандала состоит из внешнего круга, в него вписан круг из маленьких значков – у каждой Гончей свой значок. Внутри него еще один круг или другая фигура: треугольник, квадрат или шестиугольник. В фигуре могут быть символы, а могут и не быть, но там всегда присутствует восьмиконечная звезда из двух наложенных друг на друга квадратов. Ну и в самом центре еще один символ – это и есть сам Охотник. Кто умеет читать символы, сможет сказать, сколько у Охотника Гончих. Правда, на мандале есть еще много всякого, чего никто прочесть не сумеет. Наши мандалы похожи на буддистские или индуистские сакральные изображения, какие хранятся в Монастыре, но надписаны они не на тибетском языке и не на санскрите. Мандала начинает жечь ладони Охотника, когда пробуждается его магия, когда происходит что-то по-настоящему страшное, связанное с пришлецами. Тогда, если ты рожден Охотником, Гончие впервые откликнутся на твой зов, и их явление из Потусторонья навеки выжжет мандалу у тебя на ладонях.