Охотница и чудовище - стр. 37
Меня хотела Эрмина. Очень хотела. Намекала на это со стыдливой настойчивостью отчаявшейся женщины, когда я досрочно занес список квартир. Принарядилась, накрасилась. С придыханием, краснея до ушей, спросила – не соглашусь ли провести с ней вечер в ресторане и ночь в ее спальне. «Все за мой счет, и подарки тоже» – проронила с затаенной надеждой, и грустью одновременно. И надо сказать, женщиной, что хочет мужчину, стремится завлечь его в сети флирта, Эрмина очень похорошела. Словно сбросила несколько лет за день. Наверняка сходила ради такого случая на краткий курс омоложения – их сейчас полно в любой уважающей себя клинике. Пара часов под чудо-аппаратом стоят целое состояние. Зато эффект дают настоящий, а не только видимость, как прежде.
Меня хотели расфуфыренные фотомодели у подъезда – в этом доме их жили десятки. Сбились стайкой, когда я возвращался от Эрмины. Девицы даже повременили, покрутились неподалеку, погромче защебетали. Хотя явно планировали вылазку в какой-то дорогой и фешенебельный ночной клуб. Обождали – вдруг и я с ними. Их взгляды с поволокой, перемигивания не понял бы только слепой. Их недвусмысленные жесты – случайно-нарочно приподнятая юбка, выставленная напоказ стройная ножка, ладонь, скользящая по груди – не завели бы только импотента. А я ушел, провожаемый недоуменными взглядами. Исполненные оскорбленного женского самолюбия, они прожигали дыру в моей спине. Ни к чему эти яростные посылки, девочки. Мне плохо и без вас. Еслена не хочет меня. И хуже вы мне уже не сделаете…
– Мейз, – окликнул кузен, устав ждать моего ответа. – Тебя зацепила женщина? Теперь можешь не питаться кровью?
Как же! Ничего я теперь не могу. Чужие гормоны мерзкой тошнотой отзывались в глотке. Еслена воротила от меня нос и уходила к красавчику гейского вида. Я знал, что охотник натурал. От него за версту фонило желанием к Еслене. Красавчик вонял как сучка перед течкой! Истекал гормонами на женщину из параллельного мира. Ту, что хотел я.
– Ну Мейз же! – недовольно фыркнул Пель, скорчив обиженную гримасу. – Я тут лечу к нему на всех парах, а он завис и молчит как испорченный компьютер.
– Монкс, – поправил я кузена.
– Чего? – выпятил он красивую губу.
– Теперь их называют монксы, – устало ответил я, плюхаясь в кресло.
И вдруг оглядел Пеля до головы с ног. Роскошные черные кудри – дичайшая редкость среди рирров, темно-синие, глубокие глаза. Густые, черные, завитые вверх ресницы. Красивое, мужественное лицо, намного мужественней моего. Черты резче, подбородок массивней, нос крупнее и шире.