Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна - стр. 14
Все те ужасы, которые мне приходится лицезреть, тоже надолго не задерживаются в моей голове. Я вспоминаю о них, когда возникает необходимость – если задаю кому-то вопросы либо нужно о чем-то рассказать, – и очень важно, чтобы кто-то внимательно изучил все имеющиеся доказательства, какими бы чудовищными они по своей природе ни были.
Одним из примеров таких доказательств служат отвратительные видеозаписи, сделанные преступниками. Несколько лет назад велось расследование чудовищного дела, связанного с двумя мужчинами в Испании, которые работали в палате для новорожденных и насиловали детей на камеру. Я лично этим делом не занимался, но человек, просматривавший записи, заметил на заднем плане какой-то билетик. Оказалось, что это был билет парижского метро, и в ходе тщательной работы удалось установить, на какой именно станции и в какой день был воспользовавшийся им человек. На другом кадре все той же записи был парень, на футболке которого был весьма необычный принт – его удалось связать с автомастерской, расположенной на той самой станции метро. Выяснилось, что один из сотрудников автомастерской был партнером человека, совершавшего изнасилования, благодаря чему Интерполу удалось произвести аресты.
Люди, которым по работе приходится просматривать эти чудовищные материалы, знают не понаслышке, насколько это ужасно. Кроме того, их учат анализировать весь кадр – каждую деталь на заднем плане – в поисках зацепок и подсказок, где именно были сделаны снимки или видеозаписи. Это делается не только с целью поимки злоумышленника, но и чтобы опознать ребенка и защитить его.
Каждый справляется с эмоциональным потрясением после просмотра чего-то ужасного по-своему. Ближе к концу моей работы в полиции был выпущен официальный протокол, согласно которому полицейским, участвующим в расследовании убийства, в обязательном порядке следовало посетить сеанс психотерапевта, прежде чем получить разрешение перейти к следующему делу. Для нас это было по большей части лишь поводом пропустить полдня на работе и попить чай с печеньем. От этого было мало пользы, когда я работал над тремя-четырьмя расследованиями убийств одновременно – каждый раз мне нужно было прийти и отсидеть положенное время на сеансе, прежде чем приступить к очередному делу.
В наши дни разговорная психотерапия – стандартная практика в большинстве сфер деятельности, работники которых получают психологические травмы. Даже сейчас, когда я работаю не в полиции, а журналистом-расследователем. Во время работы над документальным фильмом о Джимми Сэвиле для ITV нам всем предложили сходить к психотерапевту. Я отказался, но знаю, что некоторые члены съемочной группы предложение приняли, что не особо удивительно, поскольку они впервые столкнулись с чем-то подобным. У меня никогда не было потребности обсуждать что-либо с психотерапевтом. Не потому, что считаю себя непоколебимым, просто пока не видел в этом необходимости. Возможно, в будущем мне это еще понадобится. В настоящий момент злость и отвращение – естественная для человека реакция на подобные вещи – служат моей движущей силой, и я не хочу этого терять.