Охота на Тигра 6. Комбриг - стр. 25
Глава 5
Событие тринадцатое
– А вот бы накупить китайских часов по дешёвке, на машине времени махнуть в прошлое лет на 20, там их загнать по высоким ценам и накупить на полученные деньги доллары по 60 копеек!
– Или лучше изобрести такую машину как Ксерокс только для предметов, а потом взять кусок золота, и ксерить его… ксерить!..
– Так, господа министры… ещё будут предложения по оздоровлению экономики?
Поход по антикварам можно назвать неудачным. Можно, если не одно но … Совсем не главный по тарелочкам Брехт был в живописи. Как все люди двадцать первого века был в «Эрмитаже», был в «Русском музее» и на нескольких выставках, как москвич ещё и чуть больше остальных средних жителей России, наверное, но отличить не самые известные картины и назвать автора по манере письма, конечно не мог. Может быть, ему подсунули копию, может просто выдали одну картину за другую, а может, ведь, и правдой оказаться. Картина называлась: «Подавление индийского восстания англичанами». Пустынный такой пейзаж с хмурым небом и бравые английские солдаты в красных клубных пиджаках привязали к пушкам доисторическим с огромными колёсами индусов, судя по одеждам, и готовятся пальнуть. Не самый главный и по историческим тарелочкам Брехт, но должно быть – подавление «восстания сипаев».
Продавец и хозяин магазина – еврей. Вот, как их на картинках рисуют, в шапочке – ярмолке. С горбатым носом и кучерявой головой. По-русски говорил совершенно без акцента. Должно быть, сбежал бедняга от большевиков. Звали, понятно, Мойша. Мойша Абрамович. Предок, всяко разно, фаната «Челси». Запросил за картину десять тысяч злотых. Брехт посмеялся и пошёл к выходу. Вообще, магазин не подвал, как обычно, а первый этаж в двухэтажном большом доме с мезонином чуть не в центре Кракова. Именно это и вселяло надежду, что картина подлинная и именно кисти Верещагина. Не бедный человек пан Абрамович, если может себе такой дом и магазин позволить держать в центре бывшей столицы Польши.
Брехт сначала долго ходил вдоль стен, даже присмотрел одну картину с таким средиземноморским пейзажем и кусочком синего моря. Солнечную. А потом, как бы совсем и не интересуясь, спросил, а чего, родной, есть ли у тебя русские художники, говорили через переводчика Малгожату на немецком, ну, первую минуту, потом сам хозяин перешёл на немецкий, и немецкий такой же плохой, как и у Брехта с кусками из идиша. Иван Яковлевич под нос проговорил:
– Не мне одному нужно произношение поправить.
По-русски проговорил. И тут Мойша уже на русском и говорит:
– Так давайте не мучить девушку и себя, и будем говорить на языке товарища Пушкина.