Охота на охотников - стр. 67
– А ты бросай свою дальнобойную работу. Переходи, как и я, на автобус.
– Не могу.
– Нам как раз водители нужны. А, Мишель?
– Не приставай.
– Не приставай, не приставай, – Леонтий вздохнул всей грудью, взялся рукою за сердце, прислушался к нему. У него иногда пошаливал «мотор», была аритмия, поэтому он обращал внимание на все, что происходило внутри него. – И тем не менее я тебя познакомлю с одной красивой девушкой. У нас в диспетчерской работает. Неприступная – м-м-м! Как крепость Измаил. Суворовым надо быть, чтобы взять ее.
– Нет таких крепостей, Ленчик, которых нельзя было бы взять. Перевелись еще в девятнадцатом веке. – Старший Рогожкин грустно улыбнулся.
Работал старший Рогожкин в фирме, которая имела свои отделения не только во всех областных городах Белоруссии, но и во многих государствах, ближних и дальних, – в Польше, Германии, Австрии, Венгрии, Чехословакии, Франции, Бельгии, Голландии, Италии, России, Молдавии. Карта обслуживания была широкая, охватывала всю Европу. Работу свою Рогожкин любил. Конечно, можно пересесть на автобус и крутить потихоньку баранку на каком-нибудь скрипучем разваливающемся «пазике», на работу приходить с «тормозком» – домашним обедом, завернутым в газету, вовремя ложиться спать, вовремя вставать, и видимо, все это будет, но только не сейчас, в старости. А сейчас Миша Рогожкин принадлежал одному богу – дальним дорогам.
– Ладно, – сдался Леонтий, видя, что лобовым приступом брата не взять. – Куда следующий маршрут прокладываешь?
– В Москву.
– Опасный город. Говорят, стал хуже Чикаго.
– Говорят, что кур доят, а коровы яйца несут, – старший Рогожкин улыбнулся, улыбка у него была светлой, как у мальчишки. – Но на самом деле это ведь не так… А, Ленчик?
Младший брат промолчал, ничего не стал говорить старшему – все равно тот ничего не поймет. Поскольку не жил еще спокойной оседлой жизнью, сравнить собственные мытарства не с чем, позже поймет, что к чему, с чем настоящие мужчины едят жареное мясо, и сделает такой же выбор, как и Леонтий.
Но недаром говорят: человек предполагает, а Бог располагает…
Каукалов с напарником снова выехали на Минское шоссе. Прошел всего один день – мокротный, противный, с ветром и холодом, а подмосковные леса постарели на целый месяц – полысели, стали прозрачными, какими-то нищими, сирыми, вызывающими жалость; зелень исчезла вовсе, вместо нее на ветках висела скукоженная коричневая рвань; трава полегла, примерзла к земле, природа сделалась неопрятной. Каукалов шел в потоке машин, иногда специально притормаживал, и тогда автомобили, идущие сзади, тоже притормаживали, не смея высунуться вперед и обогнать машину с надписью «ГАИ». Это доставляло Каукалову особое удовольствие, лицо его невольно расцветало, он еще сбавлял скорость, едва полз по асфальту, за ним ползли остальные. Каукалов издевательски усмехался.