Охота на охотников - стр. 23

Через несколько минут они были уже далеко от той набережной и от того парапета. Аронов повеселел, отпускал шуточки, пробовал развеселить и напарника, но тот был угрюм, на розыгрыши не поддавался, и в конце концов Аронов тоже сник, устало откинулся на спинку сиденья.

– Ты чего, Жека?

– Думаю, что нам делать с этой машиной? Кому ее спихивать? Ты со своими толстосумами еще не связался?

– Пробовал, но дядек, на которого я рассчитывал, находится в отпуске, отдыхает в Греции. Через пару недель должен вернуться.

– Пара недель – это много. Значит, опять к деду Арнаутову? – Каукалов дернул головой. – Неприятен он мне…

– Мне тоже. Может, мы поспешили с этой машиной, а? – Аронов хлопнул ладонью по панели «опеля». – Может, нам надо было моего дядька подождать?

– Нет! – Каукалов взялся пальцами за рукав куртки, оттянул его, помял пальцами. – Я уже не могу, Илюшк, ходить в этом старом тряпье. Мне нужна новая одежда. Нормальная. Модная.

– Тогда что же делать?

– Ехать снова к деду Арнаутову. Ведь твой дядек тоже может оказаться несъедобным пряником. А дед Арнаутов хоть и ублюдок, но знакомый ублюдок.

Аронов зажал подбородок в кулак, кивнул, соглашаясь с напарником. Жека прав насчет пряника, ведь так все может случиться. Каукалов же думал сейчас о том, что наступит момент, когда ему станет важен сам процесс насилия, возвышения над людьми, а не результат. Сегодня он здорово ощутил, что убийство – это творчество, оно вдохновляет, добавляет бодрости. Не совсем понял, в чем дело, но когда давил балеруна и тот вздымался над сиденьем, пытаясь головой всадиться в потолок, скреб руками по воздуху, он ощущал, что силы, находившиеся в балеруне, перекачивались в него, им словно надо было найти нового хозяина, переместиться в новую оболочку.

Каукалов охотно раскрылся этой неожиданной подпитке, всосал в себя энергию, вытекавшую из умирающего, и сейчас чувствовал себя гораздо лучше, чем тридцать минут назад, до того, как они расправились с водителем.

Приятно осознавать, что ты сильнее своей жертвы. Это тоже добавляет сил. Каукалов не выдержал, улыбнулся, но в следующую секунду досадливо сморщился: все-таки этот тонкогубый вертлявый лох причинил ему боль, здорово разодрал щеку.

Но настроение все равно не испортилось. Он снова улыбнулся, остановившись перед красным фонарем светофора, скосил глаза на напарника и, не удержавшись от прилива чувств, ткнул его кулаком в плечо.

Тот косо глянул на Каукалова и пробормотал с нескрываемым восхищением:

– А ты, Жека, смотрю, ничего не боишься. Ни покойников, ни крови.