Огромный. Злой. Зеленый - стр. 17
– Еще б она слышала. Секрет фирмы. – Старушка скрестила руки на груди, вздернув вверх подбородок. Ее глаза при этом показались молодыми, чужеродными на этом старческом теле. В них было куда больше силы, чем могло быть в маленькой хрупкой старушке. – Диточка. Давай прямо. Зачем ты пришел? Не девицу же показать, в самом деле. И не клиентов обсудить. Ты с фирмой лучше отца справляешься, да и что уж душой кривить, лучше меня. Я и на этом свете-то только благодаря тебе еще. Чего не одобряю, сам знаешь.
– Баб Рая, ну чего ты… – начал было Дит, но старушка его перебила.
– Не спорь. Я же чувствую, что это ты мою душу здесь держишь. Даже когда ты за тысячи километров, чувствую. Я давно так уже не умею. Кошку свою, Мурыську, и ту в прошлую годину упустила. А ведь с сороковых годов вместе были, блокаду прошли, она мне мышей из подвалов ловила… – Старушка, расчувствовавшись, смахнула несуществующую слезу со щеки. – Выкладывай давай, что у тебя.
Дитрих в ответ забарабанил пальцами по журнальному столику и после короткой паузы наконец выдал:
– О тебе я и хотел поговорить. Ты договор на продление охраны не подписала на этот год. Забыла, наверное. Я привез дубликат.
– Забыла? – бабушка усмехнулась. – Я тебе тут рассказываю, что даже с кошкой простилась своей любимой. Неужели не понимаешь? Устала я, пора мне уйти. Внуки мои при делах все, за вас переживать не буду. Всё, отпусти меня. Я же не вампир, чтобы три столетия небо коптить.
Дитрих её попросту проигнорировал. Он достал толстенную папку черного цвета, протянул её старушке, но та лишь покачала головой.
– Кажется, не девчонка у тебя хворенькая, а ты сам. Совсем меня не слышишь. Диточка, посмотри на мою квартиру. Ты не видишь разве, она разваливается? Я последний десяток лет из неё даже выйти не могу, сил не хватает. Пол прохудился совсем, а недавно окна рассохлись.
– Можно ремонт сделать… – зачем-то влезла я.
– Молодая ты да глупая. Не сделаешь здесь ремонт, потому что квартира – это я сама. Мы с ней связаны. Когда она в пыль осыплется, и мне конец придет.
Мужчина шумно втянул воздух. На его лице читалось недовольство, отрицание, полнейшее нежелание услышать. Целый спектр эмоций. Но я осмотрелась ещё раз и внезапно поняла, о чем говорит старушка.
Каково ей жить как в клетке? Ежедневно видеть свой дом – саму себя – и понимать, что молодость уже не вернется, что всё обращается в прах, разваливается на куски.
Вся эта плесень на стенах, разломанные половицы, сгнившие оконные рамы – часть её души. Дитрих может удерживать душу в мире живых, но моложе она не станет.