Ограбление по-русски, или Удар «божественного молотка» - стр. 4
Маршрутное такси подъезжает к «Лесной», и мужчина выскакивает впереди меня. Я тоже выхожу из машины, беру Александру под руку и говорю:
– А ко мне сейчас приставал «голубой», вон он идет впереди нас в коричневой кожаной куртке.
Александра внимательно смотрит на меня и говорит:
– Значит, не я одна тебя оценила, хотя красавцем тебя не назовешь.
Мы входим в вестибюль метро, и нас тормозит пьяный мужичок неопределенного возраста. Он протягивает нам картонку, на которой написано: «Подайте десять рублей слепоглухонемому на восстановление половой потенции». Надпись мне нравится, я вытаскиваю червонец и протягиваю просителю. Он берет деньги и говорит:
– Спасибо! Вам тоже хорошей потенции.
– Пожалуйста. А где же слепоглухонемой? – спрашиваю я.
– Это я, – улыбается мужичок и тормозит следующую парочку.
Мы покупаем жетоны, преодолеваем полосу заграждения, спускаемся на эскалаторе вниз, и сразу к нам подходит пьяная женщина в грязном пальто, она бормочет:
– У меня украли деньги и документы, и теперь я не знаю, кто я на самом деле и где нахожусь, дайте десять рублей Христа ради.
От женщины так отвратительно пахнет, что мы, бросив ей червонец, побыстрее проскакиваем мимо, запрыгиваем в поезд и едем в сторону «Площади Восстания».
Мимо нас по проходу, покачиваясь, движется кресло-каталка, в котором сидит безногий инвалид, одетый в военную форму. Он восклицает сильным красивым голосом:
– Граждане, подайте бойцу-афганцу, страна обосрала своего героя, так дайте ему на туалетную бумагу, кто сколько может.
Я бросаю в его шапку, лежащую у него на коленях, червонец, и он катит дальше.
Затем мы делаем пересадку и выходим из электропоезда на станции «Гостиный двор». Сейчас же к нам подбегают две цыганки, одна – ко мне, а вторая – к Александре. Моя предлагает мне предсказать мое будущее, которое я предпочел бы не знать. Я стряхиваю с себя первую цыганку, помогаю жене отбиться от второй, и мы спешим к выходу на канал Грибоедова.
Наверху к нам сразу же пристает молодой человек, предлагая поступить в школу танцев. Танцевать мы уже умеем, поэтому проходим мимо.
У Дома книги к нам привязывается женщина с грудным ребенком на руках, она кричит:
– Поможите! Поможите! Ребенок не ел уже целую неделю! Поможите!
Я лезу в карман за деньгами, но Александра меня останавливает сердито:
– У нас самих дети, их тоже надо кормить, и вообще хватит сорить деньгами.
Я ее слушаюсь, хотя мне и жалко ребенка, который не ел целую неделю.
На Невском, как всегда, – множество людей, несмотря на сильный ветер и мороз в пятнадцать градусов. Люди бегут в обоих направлениях, болтают, жуют мороженое, пьют холодное пиво или колу, и мороз их не смущает. Недалеко от Большой Конюшенной бедно одетая девочка лет восьми-девяти играет на скрипке. За последние два месяца я проходил мимо нее десятки раз и всегда чего-нибудь давал. Поэтому и сегодня не выдерживаю и бросаю в ее старенький футляр червонец. Вид у девочки отстраненный. Она играет, смотрит в одну точку и ничего и никого не замечает. Александра на этот раз тоже не выдерживает, бросает червонец и говорит: