Ограбление по-русски, или Удар «божественного молотка» - стр. 24

Я уныло бреду в цех, но не доходя до его, захожу в туалет и с полчаса сижу на унитазе, потому что мне никого не хочется видеть. Родился уродом – уродом и помру. Хорошо, что мама о случившемся не знает, она бы меня не похвалила, она бы в лучшем случае отвесила бы мне пару подзатыльников, потому что мама должна учить своего непутевого ребенка жизни. Маме я скажу, что алмазы у меня отобрали вооруженные бандиты (хоть врать маме и нехорошо).

Меньше всего мне хочется сейчас видеть Власова. Чертов любитель чистоты! Будь тебе неладно. Но, войдя в цех, я первым делом вижу довольного Власова за его станком. Он как будто стал повыше. Зайдя сзади, я понимаю, в чем дело: коротышка стоит на возвышении, а это возвышение – мой заветный кейс.

– Гляди, какую хреновину себе приспособил! – улыбается бригадир. – В мусоре нашел. Для кого-то это был просто ящик, а для меня – постамент!

Я выдергиваю из-под коротышки его постамент, несу его опять в раздевалку и запираю в своем шкафчике. Хватит мне бегать с этим дипломатом с места на место, как старухе с корытом, вернее, как Арине Родионовне с маленьким Сашенькой…

И вообще, в раздевалке у нас не воруют, если не считать сигарет, носовых платков, расчесок и денежной мелочи из карманов, но это воровством не назовешь.

Но вот и конец рабочего дня, я уж думал, он никогда не завершится. Я выключаю станок, обметаю его щеткой, закуриваю, иду в раздевалку, открываю шкафчик… Мама родная! Твою мать! Какой-то урод все же спер мои драгоценности…

Я обшариваю шкафчик, заглядываю под него, за него, под другие шкафчики – нету. Господи, какой я кретин, поперся на эту сраную работу с кучей алмазов, ведь я мог бы оставить их у младшей Александры. Да и вообще мог бы сам не ходить на работу, владельцу алмазов на два миллиона долларов можно и не работать. Правда, утром я еще не знал, что там алмазы. Мои женщины очень расстроятся, а моя мама назовет меня безмозглым головастиком, она всегда меня так называет, когда я совершаю глупые поступки, а глупее того, что я вышел сегодня на работу, не придумаешь.

Что я теперь скажу Александрам? Они же до конца жизни теперь будут мне напоминать, как я прошляпил целое состояние и какой я после этого олух. А я это и без них знаю.

Как любит приговаривать моя мама, были у Наполеона наполеоновские планы – мечтал обогнуть земной шар за восемьдесят дней, да застрял на острове Святой Елены.

Я выхожу из проходной и бреду пешком, с пустыми руками. Не быть мне богатым, да я, наверное, и не рожден для этого. Я рожден ежедневно ходить на завод (кроме выходных, разумеется), вытачивать детали, подметать цех, получать нищенскую зарплату, выслушивать ворчание жены и подколки любовницы, зависеть от мамы…