Огонь посредине зимы - стр. 27
Когда черновая работа была окончена, пришел черед долота и молотка.
Разгоряченный работой, Рудольф засучил рукава, избавился от жилета. Потом и вовсе расстегнул рубашку: ему не хватало воздуха.
Исвердам не требовалось филигранно выверять каждую деталь, достаточно наметить общие контуры, остальное доделает магия. У традиционных скульпторов на каждое творение уходили недели, а то и годы, Рудольф справился за пару часов.
Высеченная изо льда фигура пока отдаленно походила на женщину. Ростом она чуть уступала Евгении, зато крепкая, коренастая – задача горничной не ублажать взор, а без устали трудиться.
Рудольф скептически оценил свое творение: отшлифовать, или приступить к оживлению?
– Да, растерял, растерял былые умения! – покачал головой он.
Евгения работу не примет, потребует переделать. И будет права, потому что такую спиру гостям показать стыдно. Не служанка из благородного дома, а крестьянка! Надо добавить изящности, чтобы сочеталась с интерьерами, мебелью.
Склонившись над заготовкой, Рудольф принялся сглаживать острые углы, где надо, с помощью ледяного лома и воды, добавлял выпуклости. Синие змейки дара мгновенно спаивали массу воедино.
Второй вариант уже больше походил на женщину: пышная грудь, тонкая талия, намек на длинные волосы. Можно оживлять.
Острая шейная булавка вошла палец. Дождавшись, пока на нем набухнет капелька крови, Рудольф приложил к ранке пробирку и начал считать: один, два, три… Отмерив ровно двенадцать капель, по числу месяцев в году, он перевязал палец и заткнул сосуд осколком льда. Проверив, чтобы кровь не вытекала, Рудольф вставил сосуд в заранее просверленное в районе сердца отверстие. Он запечатал его прежним способом – с помощью охлажденной воды. Тончайшее ледяное стеклышко скрыло пробирку с кровью. Она мерцала там словно огонек свечи в фонаре.
Спира была практически готова, оставалось вдохнуть в нее жизнь.
Переливающиеся синие магические нити потянулись от пальцев Рудольфа к заготовке на столе. Лед завибрировал. Лопнула, не выдержав давления, пробирка внутри скульптуры, разбросав во все стороны капли крови. Они обернулись алыми нитями, ручейками-венами разбежались по телу спиры, сплетаясь в вены и артерии.
Снежный вихрь подхватил скульптуру, поднял ее над столом. Заключенная в кокон бледно-голубого света, она сияла. Десятки блестящих нитей соединили ее с Рудольфом, напитывая магией. Она слепила, будто из глины, из осколков пробирки самое настоящее сердце. Легкий хлопок, и оно сделало свой первый, самостоятельный удар, соединилось с сотворенными чуть ранее жилами.