Огонь измены - стр. 6

- Как вам только не стыдно! Сегодня вы были нужны сыну, как никогда. У него температура под сорок, а родителям всё равно. Как вы так можете только? Он такой хороший мальчик. У него очень сильный и терпеливый характер: другой бы плакал, но не он. А умный какой! Вы в курсе, что он уже почти читает?

И замолкаю. Потому что отец Серёжи аккуратно касается чуть шершавыми пальцами моего подбородка и приподнимает моё лицо.

- В глаза смотри.

И я зависаю на его голубых глазах с крупными зрачками и тонкими синими полосочками, ведущими к белкам. Забываю, о чём говорила. Боже, какие нереальные глаза... И вообще, он очень красивый мужчина: ровный нос, острый подбородок с небольшой ямочкой, губы чувственные. На его светлых волосах тают снежинки, и я их так понимаю...

- Как зовут?

Молчу. Никак не соображу, кому адресован вопрос. Как будто рядом есть ещё незнакомые люди.

- Зефирка Зелёная её зовут, пап, - дёргает его за пальто Серёжа. Он уже одет и даже держит в руках куртку, когда только в раздевалку успел сходить...

- Как? - удивлённо разрывает со мной зрительный контакт мужчина и поворачивается к сыну.

- Зе-фир-ка, - по слогам начинает объяснять мальчик.

Резко очнувшись, опять хмурюсь и строго перебиваю:

- Очень стыдно не знать имени воспитателя собственного ребёнка. Земфира Семёновна меня зовут. И всего хорошего. Мне тоже пора. Я не живу в детском саду, если вы не знали, и тоже тороплюсь домой.

Наклоняюсь к Серёже:

- Выздоравливай.

И собираюсь вернуться в спальню, чтобы застелить кровать.

- Мы ждём у ворот, - вздрагиваю от прикосновения прохладной ладони к своему локтю, - Подвезём.

3. Просто

Я освобождаю руку, вежливо, но категорично отказываюсь:

- Спасибо за предложение, но нет. Я доберусь сама.

Лениво пожав плечами, отец Серёжи роняет:

- Хорошо. До встречи.

Они уходят в раздевалку, тихо переговариваясь. А я ставлю книгу на место, снимаю постельное бельё с кроватки Соловьёва-младшего, надо бы не забыть, завтра утром его в прачечную отнести. Ведь Серёжи не будет. Надеюсь, что у его родителей хватит ума вызвать сыну врача.

Прохожу по группе. Задвигаю поглубже в нишу пластмассовый короб с машинками, поправляю покосившуюся композицию из шишек. Прячу в ящик письменного стола свой блокнот и ручку. На секунду задерживаюсь у аквариума, насыпаю щепотку корма рыбкам. Останавливаюсь, напоследок обвожу взглядом группу. Так. Вроде всё на местах. Гашу свет в раздевалке. Но почему-то медлю. Внизу хлопает входная дверь. И я, как загипнотизированная, в полной темноте приближаюсь к окну.

Задумчиво провожаю взглядом Серёжу и его отца. Они направляются к одиноко стоящей машине на парковке возле ворот. Впереди идёт высокий, статный мужчина, а за ним, еле успевая, семенит худенький мальчик. Видно, что он оживлённо рассказывает что-то папе, пытаясь заглянуть ему в лицо, но тот не реагирует. У калитки полоску накатанного несколько дней назад льда сегодня припорошило снегом. Серёжа, протягивает руку к отцу, но не успевает уцепиться. Поскальзывается и падает. Соловьёв-старший останавливается, но не спешит поднимать сына, не наклоняется, не помогает. Просто ждёт, пока тот встанет самостоятельно.