Огонь и Вода - стр. 64

Дверь отцовского кабинета была приотворена, и оттуда доносился громкий хохот, а потом ещё – забористое проклятье в адрес мокрой погоды. Кто это осмеливается так смеяться и так ругаться? Отец был суров, сам улыбался редко, а матушка говорила, что это – от большой ответственности за всех, кто живёт на землях Роганов. И от отца всегда доставалось самому младшему, Жилю – потому что ему всё смех и проказы. Но Жиль мал, ему только лишь девять лет, и все его проказы были не злыми, а милыми – и если он вдруг видел, что обидел кого-то, то всегда подходил, брал за руку, смотрел ласково и просил прощения.

И кто же позволяет себе так хохотать в отцовском кабинете?

Катрин слышала от прислуги, что к отцу накануне вечером прибыли гости. Но дети могли не увидеть их вовсе, потому что к общему столу дозволяли выходить только Катрин и Франсуа, старшим, и то не всегда, а по особым поводам. Она и не думала, что увидит тех гостей, разве что случайно. Да и зачем они ей!

Но батюшка позвал – нужно пошевеливаться. Катрин постучалась, открыла дверь и вошла.

– Добрый день, ваше высочество, – приветствовала она отца вежливым поклоном.

– Добрый день, Катрин. Вот, извольте видеть, Вьевилль, это моя старшая дочь. Катрин, это герцог Вьевилль, он попросил вашей руки. Я счёл эту партию хорошей, и дал ему согласие.

Что? Кто?

Из кресла напротив отцовского поднялось крупное тело. Катрин сделала заученный поклон, но исхитрилась и украдкой глянула в ту сторону.

Высок. Нет, просто огромен! Рыж и лохмат, в Лимее никто не ходил таким лохматым, даже конюхи. Смотрит так, что только бежать и прятаться от такого взгляда. Будто съесть готов. Маг! И кажется, огненный, боевой маг. Подобный жар исходил от сестрички Анриетты, в её магических способностях тоже преобладает огонь, но она совсем юна, и у неё нет столько силы. А здесь… да это просто страшно!

Огромный рыжий маг поклонился – как будто нерешительно.

– Ваше высочество, – произнёс он почему-то хриплым голосом.

Катрин переводила взгляд с гостя на отца, но принц Людовик был совершенно спокоен, и его серые глаза смотрели на дочь с укоризной. А Катрин не понимала, что ей делать, очень уж внезапным оказалось известие.

И очень уж страшным выглядел новый жених!

– Могу я… идти, батюшка? – пролепетала она.

– Ступайте, – кивнул отец. – И будьте любезны выйти к обеду.

Катрин поклонилась, глядя в пол, и выскользнула наружу.

Анриетта ждала в комнате. Она прикрыла стены и дверь от подслушивания – это умели все дети принца Рогана – и зашептала:

– На тебе лица нет! Что случилось, Катрин?