Огни на курганах - стр. 39
– Но если я сам подниму стрелу, выпавшую из твоего колчана, ты не потребуешь, чтобы я отдал ее?
И Спитамен глядел на Будакена, ожидая решительного ответа.
– Мало ли у меня других стрел! – ответил небрежно Будакен.
Спитамен наклонился перед Будакеном и сказал:
– Я буду тебе проводником и буду охранять тебя и твоих коней, если ты возьмешь меня с собой отыскать то, чего ты ждешь…
Будакен был доволен отказом Спитамена от вороного. Больше всего любил он коней, затем сына, ушедшего по вызову персидского царя Дария, потом уже все остальное. Чего будут стоить его косяки кобылиц, если не будет Буревестника? Теперь все кочевья станут рассказывать, что Будакен не пожалел за вороного отдать оседланного саурана и молодую невольницу, что он предпочитает женщинам боевого коня, и Будакен радовался своей мудрости.
Гонец из Сугуды
В конце кочевья вдруг раздались вопли и крики.
– Это едут гонцы, – сказал старый Тамир, прислушиваясь и грея над костром восковые руки.
Другие гости вскочили и выбежали из шатра. Шум усиливался, слышался топот лошадей и бегущего народа. Несколько скифов с копьями в руках выстроились у входа в шатер, где остались только Будакен, Тамир, Гелон и Спитамен.
– Все пропало! Все погибло!.. – вопили женские и мужские голоса. – И мы все погибнем! За что Папай гневается на нас!.. Что поделает могучий Будакен, если сам Папай гневается!..
– Введите гонца и никого больше не впускайте в шатер! – прогремел властный, по-новому зазвучавший голос Будакена.
Он встал, расставив широко ноги в замшевых сапожках, расшитых бисером, снял со стенки пояс с коротким мечом, надел его и взял в руки оправленную в золото плетку с двумя хвостами.
– Не напирайте! Отойдите! – кричали скифы. – Пропустите гонца!..
Раздались шлепки и вскрикивания: это слуги расчищали дорогу гонцу и его провожатым.
В шатер вбежал бородатый человек в разодранном богатом персидском кафтане, в широких шелковых штанах, расшитых цветными узорами. Его длинная борода и завитые волосы были растрепаны. Глаза дико блуждали. Он размахивал коротким персидским мечом.
– Кто князь Будакен? Ты или ты? – обращался гонец то к старому Тамиру, то к Будакену.
– Что произошло? – спросил Будакен. – Чего ты кудахчешь, как испуганная курица, оставившая в зубах лисицы свой хвост?
– Все пропало! – в отчаянии воскликнул гонец и опустился на пестрые подушки, грудой лежавшие на ковре.
– Все пропало! – подхватили голоса за шатром.
Вопли и крики прорезали тишину ночи. Затем все затихли, прислушиваясь, что скажет Будакен.
– Ну, рассказывай: что пропало? – мрачно спросил Будакен, продолжая стоять.