Огнерожденный - стр. 4
Предаваясь воспоминаниям, Фарах, наконец, выбрался на натоптанную дорогу. До дома оставалось совсем немного. Он уже прошел фруктовые сады Тамура, и вошел в деревню. Теперь надо было обогнуть ее, пройтись по задворкам – так ближе всего до дома, стоявшего на окраине. Староста добр к ним, но на новый дом его щедрости не хватает. Но это понятно. Дом построить – это не сорняк выдрать. И камень надо собрать, и глины и прутьев, да и руки рабочие нужны. А ведь каждый при деле! От работы никого не оторвешь, разве что родичи помогут. А какие родичи у пришлых?
Пройдя сады, Фарах добрался до поворота к дому и стал подниматься на холм. Дом стоял прямо на склоне, как бы нависая над остальной деревней. Жить на отшибе было удобно, – никто не мешает, да и под окнами попусту не крутиться ребятня. А то, что до колодца далеко идти, то пустяк. Крепче ноги будут.
Дом действительно маленький – даже по деревенским меркам. Но зато сложен из крупных светлых камней, очень красивых. Даже в темноте видно сразу весь дом – светлое пятно на фоне темного склона. Единственное окно, забранное деревянной решеткой, слабо светилось. Фарах подумал, что дед уже запалил масляную коптилку и при ее свете перебирает глиняные таблички, исчерканные неровным ученическим подчерком.
Он прибавил шаг и вскоре очутился у полога, закрывавшего вход в дом. Отодвинув его, он вошел в чулан, где хранились пустые кувшины, корзины и прочая утварь. Вход в комнату был плотно занавешен шерстяным одеялом, оставалось только отодвинуть его и можно сказать, что он дома. Но Фарах не успел это сделать. Он споткнулся обо что-то мягкое и едва не упал.
– Грязный пес! – крикнул он, решив, что наступил на деревенскую дворнягу, пробравшуюся в чулан. Но, вопреки его ожиданиям, не визга, ни лая не последовало. Фарах замер на месте, потом опустился на корточки и стал шарить руками по полу. Было темно, – освящать чулан не имело смысла. Масляные коптилки и так дороги, не хватало еще тратить их чтобы посмотреть на корзины и мешки, сложенные в чулане.
Рука Фараха наткнулась на чью-то ногу, и от неожиданности он вскрикнул. Потом рванулся вперед, упал на колени и стал лихорадочно ощупывать человеческое тело, раскинувшееся на полу чулана. Холодное уже тело.
– Дед! – крикнул он. – Дед!
Старый Тейрат действительно был стар. Седьмой десяток, конечно не редкость в южных краях, но все-таки это старость. Фарах опасался, что дед может умереть в любой момент, – насмотрелся, за время скитаний, на смерть стариков. Конечно, никто не может жить вечно, этот удел уготован всякому смертному. Но Фарах надеялся в этом момент быть рядом с дедом, поддержать его, утешить. А вышло так, что любуясь на закат и предаваясь бесплотным мечтаниям, он предал единственного близкого ему человека, своего единственного родственника.