Огненный плен - стр. 19
Выстрел. Я стиснул зубы и схватился за уши.
– Пусть укатят пушку! – взревел я. Вперив взгляд в одного из санитаров, проорал что было мочи: – Скажи командиру батареи, чтобы укатили отсюда пушку, идиоты!.. Они что, совсем свихнулись?! У меня операции!..
Санитар исчез.
– Товарищ Касардин!..
– Что?
– Вас товарищ бригвоенврач вызывает!
Грохот. Комья дерна падают на палатку. Откуда дерн? Все ведь уже перепахали, хоть засеивай…
– Срочно вызывает! – намекнув на то, что я должен двигаться побыстрее, прокричал сквозь невообразимый шум очередной посыльный.
– А ты спроси его, кто встанет за стол!.. На стол!..
Я опустил взгляд, услышав звук уложенного тела. Женское лицо, залитое потом и искаженное гримасой страдания. Увидеть его здесь было столь же нелепо, как если бы я вдруг увидел входящего в палатку всесоюзного старосту Калинина.
– Что за… твою мать? – пробормотал я, не понимая, что происходит.
– Ага, мать! – подтвердила оглушенная грохнувшим вслед за моим вопросом взрывом медсестра. – Семь месяцев!..
– Откуда она здесь взялась?!
– Это жена командира роты Васильева!
Чтоб я сдох!
Родить сама девчонка не могла. Нервное истощение и постоянные крики вымотали ее и высосали все силы.
Кесарево. Боже правый… Комочек… Как вовремя ты появился на свет…
Взяв его за ноги, я опустил ребенка вниз головой. Через мгновение лепестки легких разлепились, и палатку оглушил бы еще один неестественный крик, будь у нас не семь месяцев, а девять… А сейчас я решительно не понимаю, как он выживет в таких условиях. Главное – сохранить мать.
– Унесите девочку отсюда скорее, – велел я одной из медсестер. – Будет обильное кровотечение – следить в оба!
– Товарищ Касардин!.. – уже истерично, почти обидчиво.
– Какого хера?!
– Вас бригвоен…
– Да, Канин зовет, я помню! Пошли его на хер! И сам за ним!..
– Не могу, товарищ Касардин!..
Взрыв…
– …он меня под трибунал!..
Взрыв.
Дождавшись, когда на стол ляжет боец с легким ранением, я позвал медсестру и велел заниматься. Сам, как был – в окровавленном халате, давно переставшем быть белым, капая с прорезиненного передника кровью, вышел из палатки и направился за бойцом. Солдатик, смешно переставляя ноги, кричал мне в ухо – иначе было не услыхать, – что могли его сейчас и расстрелять запросто, потому что обещано, и я бы пострадал… В общем, нес ахинею, связанную с шоковым состоянием. Мальчишке было лет девятнадцать, и он очень хотел жить. И пугала его не угроза бригвоенврача, а ад вокруг. Ржали кони, свистели осколки, сыпалась земля и, разрывая барабанные перепонки, ухали взрывы. Один за другим. Мне говорили раненые полковники, что пришел Буденный – это хана, что скоро под Уманью будет ад, что мы не готовы воевать. Но я относил это за счет того же шока. Не нужно было относить.