Огненное сердце вампира - стр. 44
Руки Хальвара работали ловко, в отличии от моих. Картофельная кожура, ажурно скручиваясь, падала в мусорное ведро. И если не глядеть в глаза и не вдыхать глубоко, если опустить то, что сейчас он слизывал кровь с моей руки, его можно было бы принять за обычного парня, студента– старшекурсника или молодого специалиста.
– А сколько вам лет? – внезапно вырвалось у меня, хотя спрашивать об этом не собиралась.
– Триста сорок, – преподаватель поднял на меня насмешливые глаза. – Не слишком много, по вампирским меркам. И давай так, Кристин, раз уж ты в моём доме, лучше перейти на «Ты».
– Я не привыкла тыкать преподавателям.
О! И вновь эта лучезарная улыбка, от которой мир вспыхивает яркими красками и возникает ощущение, словно солнце и луну со всеми звёздами вместе взятыми, зажгли именно для тебя.
– Называя меня Хальваром, ты уже выказываешь своё уважение. Это имя для учеников и подчинённых. Для друзей и родных я– Алрик.
– А для начальства. Ведь и у вас оно тоже имеется, наверное?
– Куда без него– родимого? Есть конечно. И для него, я – Хенрик. Первое имя вампиру даёт мать, оно для близкого окружения, вторым– награждает наставник, оно для тех, кто выше статусом. А третьим– нарекают в храме в день совершеннолетия. И с тех пор тот, кто ниже по положению должен обращаться к вампиру так, и никак иначе. Всеми тремя именами называет лишь король и служители храма.
– А почему вы не провели электричество, пользуетесь шарами, печью?
– Я не любитель человеческих штучек, хотя, признаюсь тебе, некоторые из ваших изобретений, мне интересны. Например, машины, или вот– холодильник. Вещь очень нужная в хозяйстве.
При упоминании холодильника, перед моими глазами тут же возник образ отца. Как он, шлёпая голыми пятками по линолеуму, направляется на кухню.
Сейчас он, наверняка, бродит по квартире, словно зверь, запертый в клетке, злиться, обрушивая проклятия на мою голову. А утром, стоит мне появиться, вся его ярость, выдержанная, пропитанная раздражением и обидой, выпестованная, падёт на меня. Никогда мне не доводилось ночевать вне дома. Страх перед неминуемым наказанием, едкая вина и желание оказаться в привычной, пусть опостылевшей, но всё же родной обстановке своей комнаты, смешались в единый коктейль с тухловатым привкусом.
Вытащив из сумки телефон, я с мрачным удовлетворением, убедилась в своей правоте. Отец мне звонил каждые пятнадцать минут. Так же высветилось несколько сообщений.
– Кристина! – кричали взбешённые буквы на оранжевом фоне экрана. – Немедленно возьми трубку!
– Кристина! Если ты не ответишь, пеняй на себя!