Огненная земля - стр. 48

Ванесса не смогла сдержать улыбки. Они помолчали, глядя друг на друга. Ванесса откашлялась.

– Что случилось с твоей семьей?

Лицо девочки мгновенно преобразилось.

– Ты можешь ничего не говорить, – произнесла Ванесса тихо и накрыла своей рукой руку Наташи.

– Моя мама и сестры погибли во время бомбардировки, – сказала девочка, и Ванессу пронзил взгляд ее голубых глаз. – Папа выжил, но… попал в больницу. Ему ампутировали ногу. Он сказал, что мне надо покинуть Сирию и ехать в Швецию. Он рассказал, где спрятаны наши последние деньги, я забрала их и отправилась к границе с Турцией. А потом сюда, в Швецию.

– Как?

Наташа показала на свои кроссовки «Найк». Ванесса помнила эту картину – бесконечные потоки людей, которые летом и осенью 2015 года направлялись на север со всем своим скарбом за спиной по европейским дорогам. Она, конечно, сочувствовала этим людям, но все происходящее казалось чем-то нереальным, как в кино. Беженцев было так много, что их лица сливались в одну серую массу. И где-то в этой серой массе брела девочка, сейчас сидевшая рядом с ней. Там она была совсем одна. Наташа остановила взгляд на шее Ванессы. Она поняла, что ее внимание привлекла цепочка с Микки-Маусом. Обычно Ванесса прятала мышонка под одеждой, чтобы не возбуждать лишнего любопытства. Но во время демонстрации приемов самообороны цепочка оказалась снаружи. Ванесса протянула фигурку мышонка Наташе, и та осторожно взяла ее двумя пальцами. Ванесса ожидала вопросов, но Наташа, встретив ее взгляд, аккуратно положила мышонка обратно в вырез блузки.

– Тебе столько довелось пережить, но ты… ты такая жизнерадостная? – заметила Ванесса.

Наташа с улыбкой пыталась найти правильные слова для ответа.

– Я жива. Моя семья погибла, и если я, единственная оставшаяся в живых, буду только горевать, то зачем тогда жить? Это было бы неправильно. И скоро опять наступит зима.

Она откинулась на спинку дивана и о чем-то задумалась.

– Я в самом деле скучаю по зиме.

Иван взял из машины ноутбук Хампуса Давидсона и присел у круглого стола на кухне, чтобы посмотреть, нет ли в нем компрометирующего для банкира материала. Компромат можно было бы использовать, если он обратится в полицию после освобождения. С предыдущим банкиром, Оскаром Петерсеном, все было просто. Во время слежки за ним Иван и Николас обнаружили, что он тайком от своей жены и друзей посещал гей-клубы.

Николас стоял, прислонившись спиной к холодильнику, и пил кофе. Он сам не мог понять, чем ему не нравится Хампус Давидсон. Что-то в выражении его лица напоминало Николасу самых отвратительных старшеклассников в сигтунском интернате. Они занимались «воспитанием» школьников младших классов, «заряжали» их, так это называлось. Эта своего рода дедовщина могла выражаться в чем угодно – от приказа пойти в центр Сигтуны и купить сладостей до самого настоящего избиения. Старшеклассники часто развлекались тем, что ловили младших и «ломали им шею». Два человека держали жертву, а третий, ухватив ее за волосы, оттягивал голову как можно дальше назад. В классе Николаса был один мальчик по имени Карл-Юхан Вальман, над которым старшеклассники издевались особенно изощренно. Любимым их развлечением было запереться где-нибудь с Карл-Юханом, захватив с собой пакет со сладостями. Они заставляли его раздеться, ставили на колени и требовали, чтобы он ртом ловил пирожные, которые в него бросали. Каждый раз, когда Карл-Юхану не удавалось это сделать, его били по животу и в грудь. В течение первого года в интернате его два раза отправляли в больницу.