Огненная проповедь - стр. 49

Трудно сказать, заметила ли я его напряжение или же почувствовала, но прежде, чем он решился на стремительный бросок, подняла руку.

– Подбежишь ко мне – спрыгну, и нам обоим конец. Или же мы оба перевернемся через край. Что, собственно, одно и то же.

Он остановился, обрывисто и тяжело дыша.

– Ты бы серьезно это сделала.

Его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос. По крайней мере, это освободило меня от ответа, которого я и сама не знала. Я только взглянула на него, и он снова отступил к дальней стене. Веревка уже размоталась до конца. В основании зубец был слишком широким, чтобы я смогла затянуть веревку вокруг него, но к верхушке он сужался до толщины одного кирпича. Мне пришлось повернуться боком, чтобы накинуть петлю. Не стоило и Зака выпускать из поля зрения, поэтому, пока я крепила веревку наверху зубца, следила за ним, прижавшись щекой к камням. Неуклюже обняв широкий зубец, я передала веревку из одной руки в другую. Затем неохотно отпустила камень.

– Ты, должно быть, сошла с ума, – нервничал Зак. – Эта веревка ни за что тебя не выдержит. Ты упадешь и убьешь нас обоих. И даже если ты спустишься живой, по периметру везде ходят солдаты. Это бессмысленно.

Я посмотрела на веревку. Он прав: чтоб сплести из простыни хоть сколько-нибудь длинную веревку, мне пришлось изорвать ее на полосы всего в два пальца шириной. Узлы выглядели ненадежно, даже для меня. Хоть эти дни я и потеряла в весе, но веревка совсем не внушала доверия. И что самое главное, хоть Зак этого и не видел – веревка оказалась коротка, от ее потрепанного конца до каменной террасы внизу оставалось еще около двадцати футов.

– Слушай меня внимательно, – велела я ему. – Сейчас ты выйдешь за дверь. И запрешь ее за собой. Если услышу, что зовешь охрану, я спрыгну. Если услышу, что открываешь дверь, спрыгну. Ты будешь стоять за дверью и считать до ста, но даже не думай о том, чтобы открыть ее или издать хоть звук раньше, чем досчитаешь. Понял?

Он склонил голову.

– Ты изменилась, – обронил он тихо.

– Четыре года в тюрьме кого хочешь изменят. – Я подумала, не в последний ли раз мы видимся. – Знаешь, ты тоже мог бы измениться.

– Нет, – отрезал он.

– Это твой выбор, – сказала я. – Запомни это. А теперь запри дверь.

Стоя лицом ко мне, он нащупал рукой за спиной стену, затем – ручку двери. На миг ему пришлось отвернуться, чтобы отпереть замок, но как только он его открыл, снова устремил на меня взгляд. Он так и не отводил глаз, когда ступил назад, в тень коридора, и закрыл дверь. Я слышала, как ключ повернулся в замке, затем увидела, как тяжелая «собачка» встала поперек.