Огненная мансуба - стр. 8
Что ж. Необязательно ведь говорить обо всём.
– Ладно, – Амарель приблизил лицо к костру, давая Кариману возможность полюбоваться тем, как огонь лижет ему, Амарелю, щеку, словно верный пёс. – Всё началось, когда я встретился с эмегенами в горах…
III
– Ваше Мудрейшество…
– Какие церемонии, уважаемая джинния! Обычно вы называете меня просто «советник».
– Да бросьте! Я хотела спросить…
– Спрашивайте, здесь всё равно никто не услышит.
– Я не о том!
Приветливое гафарсийское солнце за несколько дней растопило весь снег, и зима казалась теплее, чем иная осень, так что народу на ярмарке было невообразимо много. Сначала выступили музыканты, потом уличные шуты, теперь настало время зверей. Тарджинья вспомнила, что хотела больше на ярмарки не ходить, но отмахнулась от этой мысли. Выглядывая из толпы, она во все глаза смотрела на танцующих медведей и огненно-рыжего верзилу, который играл незамысловатую мелодию на дудочке.
– Я хотела спросить, как они этого добились? – снова повернулась Тарджинья к советнику. Кереске был одет, как простой горожанин – по его собственному признанию, он любил гулять по Фаарне и смотреть, чем живут обычные смертные. А чтобы чувствовать себя увереннее, Кереске носил за пазухой ларма. Тарджинья сомневалась, что в некоторых случаях это поможет, но Кереске виднее. Наверное.
– Чего добились? – он потихоньку выбирался из толпы, видимо, устав от шума и толкотни, и Тарджинья неохотно пошла следом. Оглянулась пару раз. Медведь всё так же плясал, толпа радовалась и хлопала в ладоши, кто-то держал на плечах маленькую девочку с тёмными косичками, и та взвизгивала от восторга.
– Чего-чего, – проворчала Тарджинья себе под нос и громко ответила: – Танца! Если бы я умела приказывать животным, я бы, конечно, поинтереснее что-то придумала, чем пляски, но и это неплохо…
Кереске, не оборачиваясь и неторопливо шагая прочь, объяснил:
– С детства медвежат ставят на лист раскалённого металла, заставляют перебирать ногами… и получается танец! А проделывают это под музыку. Чтобы медведь запомнил, и потом ему металл не понадобился. С этими зверями обращаются дурно, уж поверьте мне.
– Что?! – Тарджинья решила, что ослышалась. Ладно ещё лошадь загнать, будучи вне себя… или быка хворостиной отстегать… но такое!
– Пойдёмте скорее, – усмехнулся Кереске, – пока вы не кинулись на этого рыжего, Тарджинья.
Она скрипнула зубами. Теперь доносившиеся до неё звуки дудочки вызывали не веселье, а отвращение.
– Иногда, – философским тоном продолжал Кереске, – мне кажется, милая джинния, что я сам – как этот медведь. Жизнь при королевском дворе приучила меня к самым разнообразным «танцам».