Офисное кресло и вуду-жаба - стр. 17
Цыган пристально посмотрел на него с порога и сказал:
– Э, брат. Да ты совсем квелый.
– Худо мне, Мишка, – согласился Крылов. – Меня словно заговорили-заморочили.
– Тогда я, как твой лечащий врач, прописываю тебе курс чувственных удовольствий, – объявил Цыган.
Крылов неясно улыбнулся.
– И никаких мне, пожалуйста, эдаких улыбочек, – заявил Цыган. – Поедем кутить! По-нашему. По-гусарски…
– Я согласен, – ответил Крылов и, посмотрев на второй, пассажирский шлем, сиротливо лежащий на полке в прихожей, добавил: – Я тебе дам свою старую мотокуртку и наколенники.
Цыган кивнул и наставительно произнёс, поднимая указательный палец:
– Запомните, корнет! Иногда чёрная полоса в жизни становится полосой взлётной…
Они оделись и поехали на мотоцикле Крылова. На выходные Москву покинули дачники, убравшись с улиц огромной урчащей змеёй автомобильных пробок, и город зиял пустотой, прозрачен и светел. Старенький китайский байк под их тяжестью ехал медленно, натужно, и они могли вовсю наслаждаться полупустынным городом, который принадлежал сейчас только им.
По Москве разлеглась золотая осень. Казалось, что она раскинулась основательно и надолго и не уйдёт никогда, и никогда не исчезнет из города её высокое синее небо, и её щемящее тёплое солнце, и вовек не сойдёт эта блеклая жёлтая краска с принадлежащих ей деревьев.
Новинский бульвар сразу же окружил их каменной гостиничной и жилой громадой. Смоленская-Сенная площадь подавила напыщенной и важной высотой здания МИДа, но уже приближалась логическим завершением Большой Дорогомиловской улицы набережная Тараса Шевченко… Река-Москва сверкала тёмным, осыпавшимся серебром и множественным отражением урбанистически небоскрёбных шпилей. Мост Багратион изо всех своих сил старался удержать собой расходящиеся, уползающие в стороны речные берега. Бульвар Украинский дымился цветами, утренней свежестью и запахом дождя. Прямолинейный Кутузовский проспект с проёмом Триумфальной арки тёк широко, щедро и по-хозяйски снисходительно.
Скоро эта поездка по осенней Москве стала казаться нереальной, но Крылова начал беспокоить мотоцикл: левое перо вновь потекло. На скорость это не влияло, но было обидно. Он свернул к любимому мотобару – осмотреться, да и перекусить, время наступало обеденное.
Возле мотобара бестолково крутился парень – на его новом «тигре» пропала зарядка. Крылов улыбнулся: всё в мире относительно. Иногда старый китайский байк лучше «свежего» британца.
Они с Цыганом помогли парню растолкаться, и он уехал.
****
В баре «Ночные Пингвины», как и во всех мотобарах мира в такое время, было тихо, малолюдно и совсем не воняло, как в пиратских тавернах, жареной рыбой, кислым дрянным винцом, сальными свечами и сигарным дымом.