Официантка - стр. 44
Как Карина ни старалась гнать от себя плохие мысли, они продолжали кружить в её голове.
Наскоро приняв душ, Карина разобрала свою постель, уложила одеяло, как гнездо, села в него и зажгла ночник. Одиноко и неуютно показалось ей без сестры. Так получилось, что за всю жизнь они с Мариной никогда не разлучались. С самого детства они проспали с ней в одной комнате, и только однажды Карина ночевала без Марины. Когда Марину увезли вдруг в больницу с признаками острого аппендицита, Карина пролежала, не сомкнув глаз, всю ночь. Ей казалось, что Марину сейчас режут острым ножом, что ей больно, что она кричит и зовёт на помощь. Этот острый нож, что резал Марину, казалось Карине, режет и её.
А утром Карину увезли в ту же больницу, что и Марину, и сделали точно такую же операцию. Что это было – самовнушение или болезнь на двоих, установить оказалось невозможно.
Однако, выздоровев, сёстры поняли другое – друг без друга они просто никуда. И было им тогда по шесть лет.
Родители и знакомые долго ахали по поводу этой истории и разводили руками – как странно, странно все это, однако Марине и Карине всё казалось простым и понятным.
И вот теперь Карина оказалась одна, совершенно одна. Тётя и её моська не в счёт. Ни Марина, ни Карина никогда раньше не ходили на свидания, никогда не заводили романов, хотя Марина часто говорила об этом, расспрашивала подруг, обожала читать книги про любовь.
У них были только друзья, которые остались в родном городке в Ивановской области. Друзья, подруги, собака Шива – большая и пушистая, мама, папа, бабушка и дед – все остались там, в том маленьком, но невероятно большом для Марины и Карины мире, где прошло их детство.
Все они, да ещё коллекция оленей: пластмассовых, плюшевых, глиняных, стеклянных, деревянных, самодельных – это всё, что было родного и любимого у Карины.
Она вылезла из своего гнезда, встала с кровати и подошла к шкафу. Там, за стеклом, стояли её олени. Карина привезла с собой всю свою небольшую коллекцию, только одного, большого, набитого мягкими опилками оленя с янтарными глазами, которым играла ещё их маленькая мама, она оставила дома.
– Олешка мой… – прошептала Карина, взяв в руки небольшого, кривобокого то ли оленя, то ли гремлина, которого, таясь в ванной, связала ей когда-то Марина и подарила. В пятом классе. Это была вторая вещь, связанная Мариной. Первой, тренировочной, был длинный тощий шарфик для куклы, который вскоре подобрала и разжевала собака, вернее, тогда ещё не собака, а маленький наглый щенок. Дальше у Марины с вязанием дело не пошло – ей казалось это занятие нудным и однообразным, а к тому же практически безрезультатным. И только этот самовязный олень, потому что он сразу понравился Карине, и радовал Марину.