Одуванчик в тёмном саду - стр. 149
Вот в воспоминаниях у Вишала меня что-то царапнуло, что-то такое… требующее тщательного изучения. Надо слить в кристалл и пересмотреть попозже, когда гномики-рудокопы оставят содержимое моей головы в покое.
К сожалению, до кристаллов я не дошел, потому что вдруг ощутил ментальный призыв о помощи.
Диндэниэль
Старость — не радость, даже в молодом эльфийском теле. А может быть, я просто не приспособлена к вояжам по болоту, да еще и с двойным неходячим грузом. Так или иначе, но едва я продрала глаза, чтобы воспользоваться властелинскими удобствами, как поняла, что неплохо бы поспать еще столько же. Два раза по столько же, и вообще — у меня был стресс.
Но пока я копошилась у столика, наливая себе из высокого узкогорлого кувшина апельсиновый сок, в покои повелителя заглянул его секретарь.
— Повелитель велел проводить леди в гарем, как только вы проснетесь, — объявил он. — И просил вас не покидать свою комнату, пока он сам за вами не пришлет.
М-да, вот тебе и повелительская благодарность. Домашний арест, причем до него еще надо доползти, не распугав половину гарема своей измученной мордой. А впрочем… мужик наверняка занят по уши, покушение — это вам не фунт изюма. Оно мне надо — путаться у него под ногами?
Выспаться прекрасно можно и в своей кровати.
Снежный паучок дождался, пока я допью сок, и, очевидно почувствовав мое нежелание встречаться с кем-то, повел меня какими-то секретными закоулками. На половине пути к нам присоединились еще двое арахнидов, молчаливых и суровых. Так что к месту своего будущего заключения я была доставлена под паучьим конвоем.
Честно сказать, мне были практически безразличны такие мелочи, потому что глаза буквально слипались. Носом во властелинскую подушку мне спалось прекрасно, хотя и мало. Поэтому под своим одеялом я вроде бы заснула легко и быстро, но вот потом началось что-то странное…
Мне снилась какая-то неимоверная тяжесть, навалившаяся на меня, причем не было никаких связных образов, событий, ничего — только это безумное давление и ощущение того, что кто-то бегает по мне, перебирая множеством маленьких колючих лапок. Потом тяжесть стала совсем непереносимой, и появились звуки. Мелодия, забросившая нас к болоту, сменялась назойливым перезвоном того, что Виланд назвал поисковым заклинанием, и снова, и снова… пока в душной темноте не замелькали картинки, похожие на обратную перемотку кадров.
Вроде бы ничего страшного в этом быть не должно, но мне было очень плохо, гадко, словно меня выворачивали наизнанку и при этом давили, давили… а потом ударили.