Одуванчик в тёмном саду - стр. 131
Но когда мы были вместе, все разумные мысли как-то подленько и не по-товарищески покидали мою голову. Впрочем, я ни о чем не жалела. Мне было с ним хорошо здесь и сейчас, я думала, чувствовала и действовала ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.
Это было что-то невероятное… когда мужчина любит не только твое тело, но и…
Я принимала его вторжение, ощущала, как он проникает в мои мысли, в мою память, плывет среди радужных мечтаний и детских страхов, как он сознательно задевает те струнки, которые помогают нам вибрировать в унисон, как ловит и тут же воплощает в жизнь малейшее желание… и раскрывалась в ответ, еще свободнее, глубже, глубже…
И вот уже я сама отвечаю на каждое движение его души. Даже не угадываю — знаю раньше него, чего он хочет.
Тело уже горит, пылает, плывет и плавится. Мужские руки на груди. Я ощущаю их каждой клеточкой кожи. Шершавые, в мозолях, ладони… Я знаю, это от меча и ножей… Ты не только ментальный маг, ты воин, и только здесь и теперь я почувствовала разницу между просто мужчиной и тем, кто готов защищать свое с оружием в руках. Защищать и брать, завоевывать!
Но мы не воюем, мой властелин… я сдаюсь на милость победителя, и ты тонешь в моей слабости так же жадно, как я пью твою силу.
Если провести рукой по твоей спине, вот здесь, вдоль позвоночника, ощущая кончиками пальцев, как двигаются под гладкой кожей мышцы… и чуть-чуть ноготками вниз, вниз… ты стонешь и выгибаешься и входишь в меня резче, до самого конца, взрывая сверхновую… а потом целуешь меня в ложбинку между шеей и плечом, там, где мне сейчас почти до боли необходим твой поцелуй…
Мой повелитель… безымянный завоеватель, я хочу тебя так сильно, как еще никого не хотела за свои две жизни. Пусть даже вторая — это всего лишь несколько недель в твоем гареме.
— Мое имя Виланд… — И я с криком выгибаюсь тебе навстречу. — Ты можешь так меня звать… когда мы наедине.
Виланд… Виланд… Все быстрее и быстрее, все острее и ярче, хотя, казалось бы, это уже невозможно… Зачем и как ты будишь во мне ЭТО? Может быть, потому, что в тебе оно живет задавленное и задвинутое в самые дальние уголки души — это звериное желание обладать, брать, с рыком, почти с яростью? И ответное желание поднимается с самого дна моей собственной сути, такое же яростное и ненасытное — бери! Сейчас! Сейчас! Быстрее, резче, сжимая почти до боли, потому что я тоже этого хочу!!! Да! Да, да, да!..
И эхо нашего безумия улетело ввысь, отражаясь от стен паучьей крепости, унеслось куда-то гулкими коридорами, заставив мир вздрогнуть.
Я уже почти задремала, разнежившись в его ленивом довольстве большого зверя и вопреки собственным привычкам уютно устроившись в крепких объятиях, когда сытый хищник снова встрепенулся и предложил: