Одной нитью связаны - стр. 46
– Глупо осуждать за любовь, – спокойно говорит Игорь, но на всякий случай отходит на безопасное расстояние.
Сил нет скандалить. Кое-как справившись с эмоциями, Ксюша бросается в спальню, начинает собирать вещи. Руки дрожат. Игорь и «лю» перемещаются на кухню. Судя по тому, как громко они смеются и что-то увлеченно обсуждают, им абсолютно наплевать на то, что происходит.
– Ну и я не буду плакать! – яростно шепчет Ксюша и сжимает зубы. Переодев ребенка, она, не говоря ни слова, выскакивает из квартиры и направляется домой к родителям. Ветер дует в заплаканное лицо, хлещет по щекам, но она не обращает внимания. Ей кажется, что жизнь закончена. Перечеркнута недрогнувшей рукой мужа. Разорвана на клочки, как исписанный лист, и начать с нуля уже невозможно…
Ксюша сжала зубы, вспоминая неприятное прошлое, которое хотелось забыть, но оно продолжало настойчиво всплывать в памяти яркими, обрывочными эпизодами. Перед глазами вспыхнул еще один.
Солнце ослепительно светит в глаза, заставляя щуриться. Игорь кажется нечетким темным пятном, а не человеком, с которым она когда-то связала свою жизнь.
– Заканчивай уже свои манипуляции, дурища, – Бывший муж впивается в плечи и встряхивает ее так, что волосы падают на лицо. В его руках она чувствует себя безвольной тряпичной куклой.
– Ты бросил меня и дочь, – швыряет ему в хитрую физиономию. Усилием воли вырывается из цепкой хватки и отступает на шаг. – Полгода не появлялся, а теперь требуешь видеть Аленку каждый день. То, что я не хочу с тобой общаться, это, по-твоему, манипуляция?
– Мне все равно, что ты там хочешь. Алена – моя дочь. Нравится тебе или нет, я буду с ней общаться. И то, что я вас бросил, – вранье. Все это время я жил рядом, это ты меня не замечала.
Ксюша задыхается от его наглости. Во взгляде, направленном на нее, читается абсолютное безразличие. Есть она рядом или нет, жива, мертва – плевать. Так смотрят на столбы, заборы, бордюры. В тот миг Ксюша ясно поняла, что это конец. Безвозвратный и неотвратимый. Хотя ветер хлещет по лицу так же, как и в день его предательства, только сейчас ее не душат слезы. А раны на сердце понемногу затягиваются, превращаясь в рубцы.
– Прости, что не кланялась тебе в ноги, когда видела вас с «лю», – горько усмехается Ксюша и даже шутливо отвешивает поклон. – То, что ты жил рядом, никак не оправдывает тебя. Ты не стремился видеться с дочкой и никак не поддерживал нас финансово. Тебе было все равно, что ест твоя дочь и ест ли вообще.
– Ну вот и первые упреки пошли! – недовольно бубнит он. – Только не надо мне тут рассказывать, что вы пухли от голода. Вон, новую сумку себе купила. Значит, есть деньги. Голодранкой не ходишь. Еще и в нерезиновую собралась. Ну так оставь Алену и дуй одна. А то мне видеть ее будет проблематично.