Одной крови - стр. 6

Расстояние между зверем и охотником было так невелико, что оба явственно почувствовали запах друг друга. А может это просто так показалось. Волчья губа нервно дернулась кверху, оголяя длинный, белоснежный клык, где-то внутри, даже не в горле, а именно глубже, внутри тела родилось утробное перекатывание камешков, предостерегающий, дикий рык. Волк, как бы предупреждал человека, чтобы тот не шевелился, не делал резких движений, и все будет хорошо, еще мгновение и он, волк, исчезнет, скроется в густой стене камыша, уйдет дальше, за стадом диких кабанов, за поросятами, которые так заполошно визжат, когда в них втыкаются эти белые, острые, смертоносные клыки.

Но человек, охотник, не понял волка. Или не понял, или просто не захотел понять, а может быть, им руководило другое чувство, – испуг, но приклад уже уперся в плечо и стволы медленно, медленно поднимались, совмещая прицельную планку и глаза хищника. Артемий и не видел более ничего, весь мир теперь для него сузился, сжался, превратился в эти прозрачные, бездонные, живые глаза волка. Глаза, в которых отразились камыши, отразилось небо, даже дальние березы, густо подернутые желтизной, невероятным чудом отражались в этих глазах. Наведя стволы, он еще успел увидеть, успел почувствовать, что волк уже не был так уверен в себе, он понял, что человек уже не опустит, не уберет ружье, что уже поздно и бесполезно пугать его, показывая свои красивые, молодые клыки….

Грохнул выстрел.

Сквозь пороховой дым Артемий видел, как резко крутнулся зверь и с размаху торкнулся набок, мелко, мелко задрожал. Охотник вскочил на ноги, не отнимая ружья от плеча, всматривался в лежащего в проходе волка. Зачем-то оглянулся на плес, где мерно покачивались утиные чучела, снова посмотрел на волка, дым от выстрела уже успел подняться, отплыть в сторону и рассеяться. Вышагнул из лодки и, неловко переставляя ноги, приблизился к добыче. Стволом ружья потрогал лежащего зверя, тот, едва заметно, вздрогнул. Предсмертный хрип и тяжелое дыхание еще вырывались наружу, образовывали некрасивые, кровянистые пузыри. По телу зверя волнами проходила судорога, или мелкая дрожь. Такого зверя Артемий еще никогда не добывал. Восторг добычи смешался с еще не прошедшим страхом, случившимся минутой раньше, все это вместе вызывало неуправляемую эйфорию. Хотелось кричать от восторга и плакать от пережитого, только что, страха. Охотник даже растерялся на мгновение, не мог сообразить, что же делать дальше. Он усиленно вытягивал шею, стараясь заглянуть поверх камышей, кажется, он хотел увидеть деда. Хотел похвастаться, хотел спросить, что же делать дальше?