Однокла$$ники играли в убийство - стр. 2
– Теперь будет доливать, – вдруг заметил второй краснорожий. – Он позавчера свой «жигуленок» разбил.
– Да ты что?! – всплеснул руками Шевчук. – Где его угораздило?
– Ничего, купит новую, – усмехнулся Мигульский и подумал об оставленной машине.
– Берите, угощайтесь! – подобрел вдруг второй краснорожий и протянул рыбий хвост.
Шевчук молча принял его, стал лениво шелушить.
– Ну, где твое письмо? – спросил Мигульский. Компания краснолицых ему уже наскучила.
– Погоди, не здесь…
Игорь уставился в одну точку, помрачнел, надолго задумался. Мигульский потягивал пиво, косился в сторону товарища. Тот хмурился, сжимал кулаки и, кажется, вот-вот собирался грохнуть по столу от беспричинной своей тоски. Наконец он очнулся, поднял голову:
– Будешь еще?
– Нет, пошли уже… Покедова, мужики, – кивнул Эдик.
Шевчук покорно поплелся за журналистом.
Дома у Мигульского они уселись в кресла, Игорь достал письмо, отпечатанное на машинке, протянул хозяину.
«Уважаемый Шевчук!
Пишет вам письмо двоюродный брат погибшего в бою с душманами прапорщика Стеценко. Я знаю, что вы были командиром роты и были начальником моего брата Владимира Стеценко. Я очень плакал, когда узнал о его гибели. Он мне дорог как брат, и я хотел бы знать, как он погиб, потому что не верю, что он мог умереть. Гроб был закрытым. Он писал про вас, как вы брали караваны с наркотиками. Предлагаю и прошу приехать в отель „Завалинка“. Есть дело. Пригласительный билет высылаю. Все оплачено. Не пожалеете, до встречи там – брат Владимира Стеценко – Евгений».
– Ну, что скажешь? – спросил Шевчук после того, как Мигульский брезгливо отбросил страничку с машинописным текстом.
Вместо ответа Эд разлил в крохотные золотистые чашечки крепко заваренный кофе и приказал:
– Пей!
– Кофеем – на пиво? Ор-ригинально, – покачал головой Шевчук и, неловко ухватив своей ручищей чашечку, разлил кофе на скатерть.
– Извиняйте…
Мигульский не ответил, скрипнул зубами.
Пришедшая было на ум затея написать о былом герое Чечни, который стал завсегдатаем пьяной подворотни, поблекла и уже не казалась интересной и необычной. «Скучно, господа, скучно, – думал куртуазно Мигульский, – писать о несчастном отставном капитане». Он с раздражением глянул на кофейную лужицу. «И чего я понесся вскачь? Выпить вонючее пиво из грязного бокала, пообщаться с пролетариями и ознакомиться с каким-то идиотским письмом», – Мигульский подавил зевок и хмуро глянул на собеседника.
Шевчук поднял голову, внимательно посмотрел на Эдика, покачал головой и совершенно трезво сказал:
– Ты извини меня, Эд. Отнял у тебя время. Знаешь, что я тебе хотел сказать? Это письмо мне просто душу вывернуло… Я не хочу ни с кем встречаться, никуда ехать. Я хочу забыть Чечню.