Одно солнце на всех - стр. 6

Несмотря на загруженность в школе и то, что там не вмещалось и приносилось домой, – написание планов, несколько партий тетрадей, требующих проверки, – в доме у них всегда было чисто, уютно и сытно. Ни муж, ни дети особенно не задумывались, каким же образом удаётся Варваре Петровне, их жене и матери совмещать на первый взгляд несовместимое. Адскую нагрузку (36 часов в неделю, это ни много, ни мало – две рабочие ставки в школе), плюс ежедневный обед из трёх блюд, плюс проверка итоговых сочинений да двух часов ночи, плюс вымытые накануне окна с развевающимися на них только что ею собственноручно подшитыми новенькими занавесками, плюс ухоженные и развитые дети, занимающиеся с ранних лет языками, плаванием и музыкой, плюс свежеприготовленный ужин для любимого мужа и так далее до бесконечности и с множественными вариациями.

Хотя обвинять детей или того же Никиту Львовича в том, что они этого не замечали, вряд ли стоит. Не замечали, потому что это было всегда. Изначально. Ведь не слишком часто обращает внимание человек на воздух, которым дышит. Потому что он есть, он такой удобный и неприметный. Другое дело, если бы он вдруг исчез, то тогда, наверное, это было бы труднее не заметить.

Варвара считала, что это то малое, что она может сделать для своего выдающегося мужа и замечательных детей, так сильно на него похожих и имеющих такие искромётные задатки, которых у неё, например, никогда не было и в помине.

Хотя учителем она была, что называется, по призванию. Преподавала этот противный и сложнейший русский язык легко и интересно, а о поэтах серебряного века, о Бунине или Лескове рассказывала так, что хотелось немедленно найти их произведения и не просто прочитать, а попытаться увидеть и услышать то, что видела и слышала в них она.

У неё уже учились дети её бывших учеников, которым она тоже читала стихи и у многих, особенно чувствительных, щемило сердце. А ей так нравилось, когда современные дети интересовались и начинали читать, что-то понимать и даже спорить. Хотя да, они были другие, не хуже и не лучше, просто другие и это в них тоже было симпатично и даже привлекало, может быть, сильнее и больше, чем в прежних.

Ученики, окончив школу, её не забывали, поздравляли с праздниками, забегали в школу, и иногда даже домой, но только, когда Никиты Львовича не было, потому что он этого не понимал и не приветствовал. И она ставила на плиту сразу два чайника, нарезала нежнейшую, приготовленную на скорую руку шарлотку, доставала пряники и конфеты, и они говорили обо всём. Взрослые дети рассказывали о том, что у кого происходит, делились сомнениями и планами, пока кто-нибудь не спохватывался, заметив свет фонарей за окном, и за ним не поднимались остальные.