Одно правило - стр. 59
Кстати, они поначалу пытались обвинить во всём Кендру, которая, вроде как, является девушкой Чака. Вот так и поступают «настоящие мужчины», правда? Сами натворят дел, а потом всё перекладывают на женские плечи. Услышав, что она может из свидетелей по делу перейти в подсудимую, она быстро выложила, что это была идея Чака и она только «пару раз добавила видео на сайты с оказанием интимных услуг».
– Да, Ваша Честь, – кивнул Ворд, прочистив горло, и нервно зачесал волосы назад. – Мы по-прежнему настаиваем на краже видео материалов с компьютера моего подзащитного. Мистер Питерсон не отрицает, что лично снимал секс на свой телефон, однако его компьютером мог воспользоваться кто угодно для распространения данной записи. Помимо прочего, мой подзащитный молодой и неопытный парень, у которого существует определенная страсть к сексуальным экспериментам. Возможно, ему необходима психологическая помощь, а не реальный срок.
Судья Бэлл неоднозначно кивнула, словно была не согласна с его заявлением, как и я. Чак больной ублюдок, которому нравится издеваться над глупенькими девчушками. Возможно, таким образом он компенсирует собственную несостоятельность и ущербность. Что бы он тем самым ни затыкал в своей дырявой душе – это ни коим образом не оправдывает вторжение в частную жизнь. Это точно сделал он и, кажется, в этом зале не найдётся человека, кто бы сомневался в этом.
Нервы были натянуты подобно канатам, по которым гуляют воздушные гимнасты, и мне становилось трудно дышать с каждой секундой, проведённой в душном помещении. Паника накатывала и моё самообладание грозило дать трещину прямо сейчас, но я лишь прикрыла глаза и сосредоточилась на своём дыхании, пока судья удалилась для вынесения приговора. Вдох и выдох. Ещё раз. Медленно и размеренно.
Меня невозможно сломать, я же, в конце концов, гибкая девушка.
Почему-то вспомнились вечные восхищения Натана касаемо моего шпагата. Глупо, но сейчас при мысли о нём и его вечных шуток на тему моей гибкости не возникло привычной ненависти и презрения. Вместо этого дыхание пришло в норму, словно я зацепилась за единственное, что могло меня уравновесить. Вся ирония заключалась в том, что Натан, специально или нет – не знаю, всегда так делал. Если я была в бешенстве, он своим поведением успокаивал или веселил меня. Если же я была спокойна, то, наоборот, заводил до провалов в памяти. А сейчас, на грани паники, вернул мне самообладание. Он мой минус. А в моей жизни минус на плюс даёт тот самый необходимый мне сейчас эффект тонкого равновесия.