Одни сутки войны (сборник) - стр. 2
Майор Лебедев остался на опушке. Он видел, как скрылись разведчики, и подумал, что с этой минуты уже не способен влиять на выполнение задания. До этого он проводил тренировки, с каждым из отобранных в группу изучал местность, старался обеспечить разведчиков всем необходимым. Словом, делал все, что мог. Теперь он стоял и тоскливо смотрел на белесую, чуть колышущуюся массу тумана-испарины, прикидывал, все ли сделал, как требовалось, и немножечко злился.
Он-то сделал все, а вот Зюзин… Ему почему-то не нравился этот строптивый, но удачливый лейтенант. Перед каждым поиском Зюзин обязательно выказывал свой характер. То не хотел идти группой, а шел с бывшим боксером Сутоцким и с щуплым длинноруким снайпером Грудининым, которого по каким-то одному ему известным признакам посчитал разведчиком и перетащил в свой взвод. Втроем они дважды приводили «языков». Из поисков группы Зюзина возвращались всегда без потерь. Как это ему удавалось, лейтенант не рассказывал. А ходившие с ним разведчики объясняли по-разному. Одни осуждали Зюзина: прет на рожон, наудачу. Другие хвалили: отчаянный, но расчетливый. Знает, когда и где рисковать.
Сам Зюзин после поисков и походов в тыл сдавал подробные рапорты и отчеты-схемы, брился и два-три дня отсыпался. Затем мылся холодной водой или обтирался снегом и становился самим собой: хмурым, постоянно чем-то недовольным, неразговорчивым. Небольшие злые глаза, маленький курносый нос на широкоскулом лице, светлые брови – типичный сибиряк.
Вспомнил Лебедев и скандал, который устроил Зюзин, потребовав перевести к нему во взвод только что пришедшего с пополнением рядового Андрея Матюхина. Зюзину тактично объяснили: человека, который пробыл в плену около года, брать в разведку, по крайней мере, не резон. Зюзин стоял на своем.
– Мне нужен именно такой: дважды убегал из плена и уходил от немцев, значит, знает их повадки не по чужим рассказам. Знает форму, язык, оружие, технику… Его не кто-то освободил, сам пробился через передний край! Если человек сам прошел два передних края – немецкий и свой, – значит, разведчик.
Зюзина предупредили: за Матюхина будешь отвечать лично.
– А я и так за каждого отвечаю.
Но в поиски Матюхина долго не брал: заставил овладеть рацией, приемами рукопашного боя… Больше того, недели за две до похода переселил Матюхина из общей землянки в свою, офицерскую.
Такая дружба вызвала недоумение. Что их связывало, никто не знал. Зюзин – сибиряк, забайкалец, Матюхин – донской казак. Зюзин – резкий, Матюхин – скорее добрый, во всяком случае, уважительный. Зюзин выпивал, Матюхин даже законные, «наркомовские», отдавал в общий котел: «Я в плен попал пьяным. Теперь все. До конца войны в рот не возьму». Но как попал в плен – не рассказывал.