Однажды в Логосе. Том 2 - стр. 9
Дали возмужал: его лицо стало грубее, глаза злее и мудрее, а фигура окончательно обрела очертания жилистого мужского тела с широкими крепкими плечами.
После убийства Эдриана он стал старшим мужчиной в своей семье, поэтому пользовался большой популярностью у женщин, однако сердце его всё ещё болело из-за любви к Элен Мартелл. К его великому сожалению, даже став вдовой, она не стала появляться больше внимание к Ромулу. Он предпринимал попытки поговорить с ней прямо о своих чувствах. Подобные разговоры смущали её, поэтому она старалась избегать его. Один раз Ромулу всё-таки удалось высказать всё, что он хотел. Он с надеждой в глазах любовался её правильным лицом. Она не смогла посмотреть в его глаза. Лишь ответила, что её жизни смысл придают только дети. Она думает лишь о них и ни о чем более.
СЕДЬМАЯ ЧАСТЬ
Элизабет Дали тяжело пережила смерть отца. Расследование его смерти медленно, но верно остановилось по нескольким причинам. Во-первых, наиболее заинтересованные в расследовании люди сейчас находились в королевской тюрьме. Во-вторых, нельзя было поднимать лишний шум при новой власти.
Элизабет ни с кем не хотела говорить о своих переживаниях насчёт смерти отца. Без него она осталась сиротой, у которой не было даже собственного имущества. Семейное имение по наследству перешло Ромулу.
По вечерам, когда в академии становилось безлюдно, она периодически тихо плакала у себя в комнате. Даже не от того, что её родной отец погиб, а то того, что теперь ей станет ещё тяжелее, чем было прежде. Ей искренне было страшно думать о туманном будущем. Она тщательно скрывала свою слабость от людей, лишь однажды в порыве душевной муки она расплакалась на руках у Алекса Калле.
Для него это была самый обычный вечер в донжоне с Элизабет. Они лежали на полу, на свалявшейся медвежьей шкуре. Сначала Элизабет вела себя, как обычно: она много говорила, нелепо смеялась собственным шуткам и заглядывал в глаза Алексу, пытаясь рассмотреть в них хотя бы каплю сочувствия к своей зияющей ране. Когда боль в груди стала невыносимо сильной, Элизабет пустила пару еле заметных слёз. Они, обжигающие словно искра, скатились на голую грудь Алекса. Он вздрогнул. Сила глупой гордыни заставила его некоторое время делать вид, что ему совершенно нет дела до состояния Элизабет. Когда она почти заглушила тянущую к земле боль, Алекс всё же поднялся с пола и заглянул за рыжую чёлку девушки. Он не успел задать своего вопроса. Заметив его сосредоточенный и жалостливый взгляд, её слёзы потекли водопадами. Она плакала и задыхаясь всё спрашивала у него, почему именно отец пострадал от междоусобицы магов. Почему она никак не смогла это предвидеть и даже помочь, когда он один мучился от боли, умирая в сыром подвале. А она сидела парой этажей выше, даже не догадываясь, что с ним происходило.