Однажды в феврале - стр. 92

– Пожалуйста, не издевайся надо мной! – взмолилась я, уже не выдерживая всего этого.

– Не терпится, чтобы я вошёл в тебя? – его сладкий поцелуй обжёг мою шею.

– Да, прошу тебя! – сорвался мой голос, когда его длинные пальцы скользнули внутрь до упора, и я дёрнулась, ещё больше руками стягивая простынь.

Его плоть коснулась моей и неглубоко проникла внутрь. И тотчас я вскрикнула, когда головка его члена скользнула уже глубже. Я прикусила губу, вспоминая, как однажды съязвила Армстронгу про его достоинство. Теперь мне хотелось просить прощение за эти глупые слова, испытав немного болезненные ощущения во время проникновения, что вскоре уже отступили и перенесли в блаженный рай, заставляя выпускать наружу лишь сладкие стоны.

– Твою мать, какая ты влажная и узкая… – хрипло простонал он, постепенно набирая темп. – Мел, я точно не лишил тебя девственности? – от возбуждённого дыхания мужская грудь заметно вздымалась.

– Нет, но сейчас я бы всё отдала за это… – сладко простонала я, глядя в его поблёскивающие глаза.

– А я бы отдал всё, лишь бы быть с тобой… Всегда… – он жадно накрыл мой рот поцелуем, и наши языки начали страстно переплетаться между собой.

Касаясь его тела, до безумия ощущалось всё то тепло, что есть в нём. Его запах, наполненный терпкостью, сладко проникал в меня и, как при введении дозы адреналина, будоражил слабые удары сердца. В венах закипала кровь. Медленные глубокие движения сменялись быстрыми и жёсткими, едва я оказывалась на грани, как он снова замедлялся, заставляя меня вернуться практически в самое начало. Я наслаждалась каждым его прикосновением, получая ответный импульс своего тела. Мне нравилось всё, что он делал со мной.

Смутные тени от наших тел скользили на потолке. А я не могла отвести глаз от Дина, разглядывая его такие строгие и выразительные черты лица, освещённые тусклым светом, что сочился в спальню.

Это не Брендон, как бы он не старался, если нет той химии. И это даже не моя тайная мастурбация в спальне по ночам или в душевой по утрам.

Упиваясь каждым его движением, мне уже бесстыдно хотелось агрессии, страсти, грубого подчинения и беспрекословного повиновения. Это то, когда с первых секунд близости каждой клеточкой чувствуешь человека и понимаешь – твоё. И словно почувствовав меня, Дин хитро ухмыльнулся. Но эта ухмылка не выражала язвительность или же некого высокомерия за то, что, доминируя, тот в очередной раз убедился, насколько он хорош собой, а выражала теплоту.

Страсть, грубость, нежность – он во всём отдавал себя без остатка.

– Боже, Дин… – простонала я, ощутив подкрадывающуюся волну красочного оргазма, и вонзилась в напряженную спину Дина, хаотично царапая её ногтями.