Однажды в Эст-Мориесе - стр. 3
– Вызвать его на дуэль, разумеется. – Пояснил он; глупый. – Если ему дорога его честь, он примет вызов.
– Гасс, уж не знаю в который раз, но попрошу вновь – оставьте меня, я вам запрещаю меня любить.
– Я знаю, вы крайне щепетильны в избранниках, но позвольте…
– Вы портите мне день рождения. Прощайте…
Я опустила взгляд и зашагала по мозаичной кладке вдоль пряничных домиков. Помню, он бросил мне во след:
– Я зайду завтра, прекрасная госпожа.
Дабы отвлечься от скучного паренька, я хотела бы описать свою семью и себя, в частности. Странно, почему я не сделала это вначале?!
Отца звали Бергторф. Во всем Эст-Мориесе не нашлось человека добрее и отзывчивее. Он держал плотницкую мастерскую под названием Нордхэвэт. Его уважали и симпатизировали, ведь именно он отстроил большую часть города. Он отлично себя прославил и заделался приятным полненьким простаком в окружении вольных дам, хоть и был простых вкусов, скучен в манерах, но как-то умудрялся держать на себе большое женское внимание. Я обожала его румяные щечки и большущий толстый нос. Такой душка.
Эми же любили все! Оно и понятно, само ее имя означает «возлюбленная».
Жизнерадостная и крайне любопытная, в этом она была похожа на меня. Многие называли ее моей копией: «Поглядите, как две капельки чистой водицы», «Создает ведь природа…». Мы и вправду были очень похожи. Чем она славилась? Редкими белесыми волосами и не послушностью.
«Ах, ангелочек», «Я хочу забрать ее к себе», «Какая аппетитная кроха, булочка наша, ах».
Образ глупенькой ангельской девочки пришелся всем по вкусу.
Что касаемо моего образа, что ж… мне сложно себя описать, но я отлично помню, как меня описывал знакомый-художник, когда рисовал меня на семейный портрет:
«У вас правильное, овальное лицо. Это хорошо», «Красные чувственные губы, синие глаза, ах эти белокурые пряди, нет, каскады, прибрежные волны, о мой бог, вы прекрасны!».
Энтузиаст вилял кистью, харизматично, с эмоциями. Такое не забывается.
«Чистейшая кожа, вы – эталон самой природы, моя дорогая».
Потом в комнату вошел отец, озадаченный его манерами.
«Поглядите на это… божественные пухленькие губы – символ доброты, на заметку! Изогнутые брови – она хищник, птица высокого полета! Большие добрые глаза, ясный взгляд, оу-х… вздернутый носик, очаровательно. Женственный подбородок обычен, не стоит излишнего внимания».
«Могли не распинаться, я вам заплачу ровно столько, сколько было оговорено»!
«Неважно, я лишь восторгаюсь вашим бутоном, мой дорогой друг».
В продолжении, он говорил о моей худощавости и соблазнительно подтянутом бюсте, но лучшее во мне – не отпускающая харизма!