Однажды в Челябинске. Книга первая - стр. 1

Прожекторы, парящие где-то в небесах, ярко освещают параллельные и пересекающиеся вены железной дороги – рельсы и шпалы, которые резво перепрыгивает невысокого роста худощавый голубоглазый парнишка, спеша к первой платформе, побаиваясь споткнуться и упасть на припорошенный снегом щебень. Белобрысый беглец будто огорчен, раздосадован чем-то. Жадно глотая морозный ночной воздух, он не сбавляет скорости, перелетая через полотно как заправский гимнаст, высоко задирая ноги и крепко придерживая за лямки видавший виды рюкзак, видимо, набитый под завязку чем-то жизненно важным. Паренек, преодолевая своеобразную полосу препятствий, скользкую и холодную, лавируя между пассажирскими и грузовыми вагонами, стрелками и семафорами, держится за поклажу, как скалолаз держится за спасительный трос на отвесной скале.

После бесчисленных перегонов, линий, фонарей и столбов парнишка наконец взобрался на ровную вымощенную платформу и из последних сил устремился к оговоренному месту встречи – у часовни на перроне. В округе, кажется, нет ни души – еще бы, на дворе глубокая декабрьская ночь. Пахнет углем, где-то на путях то и дело гудит маневровый локомотив, неподалеку с дребезжанием тронулся в путь бесконечный товарный состав. Сбавив ход, парнишка зачерпнул в ладони горсть снега и умыл разгоряченное лицо. Пирамида «Синегорья» затерялась в тумане и легкой измороси.

Часовня. Именно здесь они условились встретиться. Наверное, он прибежал раньше, поторопился, не рассчитал, ибо возлюбленной еще нет. Без устали бьющееся сердце выдало подозрение, что девушка не смогла выполнить свою часть оговоренного. А может быть, она не настолько любит его, чтобы вот так все бросить, собрать манатки и убежать черт знает куда – в новую жизнь, жизнь с чистого листа: без этого города, без этих проблем и предрассудков, без этих обязанностей, без этих надоевших людей вокруг. Любит или не любит? Решится или передумает? Поедет или бросит? Парень тоже долго метался, ибо не каждый день собираешься сбежать: от родителей, учебы, подработки – одним словом, от всего, что осточертело. А каково же ей сейчас? Какие у нее аргументы? У нее ведь на порядок меньше причин сваливать из этой дыры.

«Даже если меня оставили одного, мне не привыкать. Подумаешь, будет немножечко больно и грустно. Главное, что я сам для себя решил сбежать. Я уже совершил то непоправимое, что не позволит мне задержаться в Челябинске ни на секунду», – думал он, как вдалеке показался чей-то изящный одинокий силуэт, еле проглядывающий из тумана. Позади послышались шаги, прервавшие безмятежность и смазавшие предвкушение долгожданной встречи. Почему они сзади? Парень проделал длинный путь, не оглядываясь: он смотрел только вперед – в новую жизнь.

Неужели она? Нашла время для сюрпризов со спины.

Обернуться он не успел. Его резко отдернули так, что обе ноги оторвались от земли. Некто больно схватил бедолагу за шею и плечи. Чья-то волосатая рука, словно кляп, опустилась на маленькое личико и почти полностью закрыла его – не вздохнуть и не выдохнуть, будто на засорившийся слив ловко накинули вантуз. Его вырубили, накинули на голову непроницаемый мешок, провонявший землей и гнилью, поволокли куда-то. Безымянный силуэт еще долго маячил перед глазами мальчугана.

Очнулся парень от пронизывающего ледяного холода вокруг. Он связан по рукам и ногам, рот заклеен скотчем. Куда он попал? Огромный мусорный бак? Нет, валяется он в какой-то холодной промасленной мясорубке с искрящимися крапинками инея на стенках. Ее жернова больно давят на спину. Пленник попытался задрать голову: черные, как смола, стены металлоприемника мало отличаются от цвета ночного неба. Однако наверху то и дело шныряли туда-сюда два силуэта: тонкий высокий и пухлый низкий – даже в кромешной темноте парень узнал этих людей. Вскоре они прекратили движение: видимо, принялись глазеть на паренька, лежащего на дне.