Однажды… Сборник рассказов выпускников Литературного института - стр. 14

Григорий легонько потрепал Святогора за ухом. Тот едва слышно заворчал и приоткрыл глаза. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, точно безмолвно переговариваясь, после чего медведь снова опустил тяжелые веки.

Моё любопытство превзошло страх, и я подошел к зверю поближе, чтобы лучше разглядеть его. Тело у него было мощное, напоминающее огромную золотисто-коричневую глыбу, около шести с половиной футов в длину, на лапах – опасные черные когти, а нос курносый, подвижный и вполне миролюбивый.

– Так вы из России? – заинтересовался я. – Никогда раньше не видел русских. Хотя, в самом деле, слышал, что они живут под одной крышей с медведями. Неужели такое возможно? По своей природе медведь совершенно не склонен к одомашниванию. Возможно, это касается отдельных…

Русский хмыкнул и пожал плечами. Сложно было сказать, понимает ли он смысл моих слов. Вместо ответа он погладил Святогора по широкому круглому лбу, удивительно ласково провел пальцем по переносице и неожиданно сказал:

– Урсус.

– Что?

– Урсус, – сказал он так же отрывисто и тихо.

Я подумал, что это какое-то специальное русское слово и охотно повторил за ним:

– Урсус!

– Тихо, громко нельзя, иначе отзовётся он и придет, – зашипел на меня Григорий. – Все русские происходят от самый старый и самый главный медведь. Его нельзя просто так звать, он будет злой. Но Урсус велик и силен, он жалеть хороших и наказывать плохих. Если он захотеть, то помогать своим детям: мне и Святогору. У нас с ним общая кровь.

Не удержавшись, я попытался оспорить столь нелепые рассуждения:

– Вы определенно заблуждаетесь. Всех людей создал Бог, по своему образу и подобию.

– Неужели? – и без того круглые глаза Григория ещё больше расширились.

– Три дня назад граф взять Святогора на охоту для гостей. Они травить его собаками и стрелять. Я умолять и просить не делать этого, я плакать, но граф наказывать меня плеткой. Они травить ручной медведь собаками! После я убегать в лес и искать его долго-долго. Находить живым, но очень плохим. И ты думать, что все эти люди походить на Бога?

– Ну, а как же иначе? – другое мне никогда и в голову не приходило.

– Да разве Бог он такой? Разве он потешаться над слабыми? Разве он убивать живое для веселья? Бог создавать мир, природу, любовь, но не человека.

Его слова были мне не понятны. В нашей семье никто и никогда не рассуждал о религиозных верованиях, хоть моя мать и принадлежала к унитарианской церкви. Эти вопросы не ставились под сомнение и не подлежали обсуждению, как и любое отступление от веры.

– Откуда же, по-вашему, тогда взялись люди?