Однажды, когда-нибудь… - стр. 34
Ну что ж… У каждого из нас своя мера странности и порядочности, и те, кто ей не соответствуют, естественно, кажутся нам необычными и удивительными.
Любовь Григорьевна часами сидела возле окна, то дремля, то бодрствуя, то что-то бормоча себе под нос, то даже что-то напевая. Много и часто она читала, но чаще бесцельно глядела в окно, и тогда выглядела сонной или рассеянно-отчужденной, с потухшим, блуждающим взглядом. Однако в иные моменты все переменялось… Порой взгляд ее вдруг прояснялся, разум, словно очнувшись после глубокого наркоза, пробуждался, и она, будто найдя самое себя после долго отсутствия, просветленно улыбалась. Взгляд ее вспыхивал, освещаясь мгновенной радостью и счастьем, память, постепенно угасавшая в последнее время, сполна возвращалась к ней, и тогда она, беспомощно оглядываясь и как-то по-детски светло улыбаясь, судорожно вскакивала и почти бежала в свою комнату Добравшись до нее, Любовь Григорьевна поспешно распахивала прикроватную тумбочку и, достав оттуда большой блокнот и ручку, начинала быстро-быстро что-то писать, низко склонившись, судорожно сжав пальцы и старательно выводя непослушные буквы.
Сегодня пансионат «Счастливая старость» жил привычной, размеренной жизнью. Дом он и есть дом, хоть для стариков, хоть для молодых – ничего особенного, все как всегда, все по строгому распорядку: завтрак, обед, ужин… И только смерть кого-нибудь из обитателей этого заведения сбивала привычный ритм существования и на некоторое время отвлекала стариков от обычных занятий. Что ж тут скажешь, жизнь – не простая штука, и для кого-то уход из нее – горе, а для кого-то просто возможность избавиться или ненадолго отвлечься от ненужных хлопот и затрат.
Александра Львовна, всю жизнь отдавшая медицине, и в том числе этому пансионату, пришла на работу, как всегда, за полчаса до положенного времени. Теперь она опять работала, а что делать? Пять лет назад мама Варвары ушла на пенсию, собираясь посвятить себя внукам и заслуженному отдыху. Но человек предполагает, а Бог располагает… Их спокойная, безмятежная жизнь закончилась в тот момент, когда огромная машина пронеслась, уничтожая все на своем пути. Смерть любимого зятя и долгое лечение дочки внесли свои коррективы. Поначалу Александра Львовна занималась исключительно домом и детьми, а потом, сообразив, что и ее деньги будут не лишними, вернулась на прежнее место, только уже, конечно, на полставки – и годы не те, да и домом все-таки заниматься надо. Здесь, в этом Доме, ставшем для нее за столько лет привычным и родным, женщина чувствовала и свою нужность, и какую-то защищенность. Работа для стариков – это ведь и некое спасение, и гавань, где они прячутся от своих переживаний, домашних забот, да и просто тягот преклонного возраста. Она любила, не торопясь переодевшись в кабинете, спокойно пройти по давно знакомым коридорам, заглянуть в гостиную, побывать на кухне, контролируя чистоту и соблюдение санитарных норм. Несмотря на то что она и сама давно официально значилась пенсионеркой, Александра Львовна в силу характера не переставала следить за собой: и волосы, совершенно седые, аккуратно укладывала, и халатик белый любовно отглаживала, и спину, согнувшуюся под тяготами времени, старалась держать прямо. Усидеть дома после трагедии дочери женщина не смогла – и деньги, естественно, нужны, да и общения с людьми не хватало. Пансионат, несмотря на свою казенность, был все-таки не самым плохим местом, где могли оказаться больные и прожившие довольно длинную жизнь люди. Здесь прилично кормили, пытались развлекать, как-то занимали досуг пенсионеров, время от времени обследовали у специалистов. А Александра Львовна, как штатный терапевт, заботливо и внимательно следила за проживающими там стариками, стараясь вовремя если не подлечить, то хотя бы оказать необходимую первую помощь.